Изоляция - [2]

Ву покачал головой: — Он ценный не потому что они хотят его уничтожить, а потому что хотят его использовать. Их наступление на остальную часть Китая провалится, если у них не будет поставок с завода, так что они не решатся уничтожить его полностью. Там мы будем в безопасности от артналетов, а наши наземные войска пока еще достаточно сильны, чтобы защитить завод.

Бао на мгновение задумался, но Мэй знала, что у него нет выбора. Это действительно было единственное место, куда можно было отступить. И если Мэй казалось, что это отличная ловушка, у генералов не было выбора, как шагнуть в нее. Бао кивнул, хотя по глазам было ясно, что он недоволен решением: — Значит, завод.

— Объявляй мобилизацию своих войск, — сказал Ву, оттесняя Мэй от чемоданчика. — Я мобилизую свои и, соответственно, обновлю наши карты. У нас есть связь?

— Да, сэр, — ответила Мэй. Ву сел, включил сенсорный экран, вызывая карту Зуоквана и обновляя схему расположения войск, которые передвигал туда-сюда, словно пешки на шахматной доске. Изменения будут переданы по всей сети всем командирам подразделений, что позволит согласовать все действия на основе команд генерала и позволит генералам контролировать защиту всего Китая. Вся война может вестись через этот чемоданчик и можно не бояться шпионов… до тех пор, пока вы полностью владеете этим чемоданчиком. Мэй все время держала его при себе.

Завыла сирена и в унисон с ней зазвонили телефоны у обоих генералов. Бао выругался и закончил отдавать приказы своим людям, поглядывая на входящие сообщения: — Дьяволы уже здесь, — сказал он. — Мы должны немедленно уйти. Ву закончил возиться с чемоданчиком и поднялся на ноги, принимая плащ, который Мэй подала ему. Солдаты устремились к своим командирам, чтобы защитить их и отвести в безопасное место; Мэй уже слышала выстрелы на улице снаружи. Ву выбежал из комнаты, оставив Мэй закрывать чемоданчик. Бао, который был более галантным, остался, чтобы подождать ее: — Мои люди отведут нас к вертушкам, мисс.

— Спасибо, — сказала она, награждая его благодарной улыбкой. Она взращивала в нем притяжение к себе, которым потом сможет воспользоваться и манипулировать им, как Ву передвигал войска на сенсорном экране. Теперь же это влечение проявлялось в том, что он старался защитить ее — типичная реакция для влиятельного человека, которая сейчас сработала в ее пользу. Не то, чтобы она была в опасности из-за «дьявольской армии»; она уже могла ощущать присутствие Партиалов внизу, связавшись с ними, когда они вошли на первый этаж. Они умело побеждали, а она передала им свое расположение, предупреждая, чтобы не подходили. У нее были конкретные приказы: Не позволить пока захватить генералов. Не позволить себе раскрыться. В приказах не было никакого смысла, но она подчинялась им, как всегда это делала. Для чего и была создана.

Ее звали Херон и она была шпионкой Партиалов.

ПАРАДЖЕН ЦЕНТР ПО СОЗДАНИЮ И ПОДГОТОВКЕ БИОСИНТОВ, МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ НЕ УСТАНОВЛЕНО 5 января, 2058

Первое, что она ощутила — звук.

Она не знала, что это звук, потому что она вообще ничего не знала; в ее жизни был самый необходимый минимум, чтобы это можно было назвать жизнью. Ребенок, находясь в утробе матери, чувствует тепло и движение, слышит звуки и голоса, видит свет и тьму сквозь плотный красный фильтр тела своей матери. Его мозг начинает обрабатывать эти ощущения еще до того, как закончит формироваться, — это ненасытная обучаемая машина, которая воспринимает мир еще до того, как понимает, что мир вообще существует. Младенец настолько привыкает к голосу матери, что в первые минуты после рождения даже плачет с ее интонациями.

Мозг БиоСинтов способен на большее.

Звуки, которые она воспринимала, не имели для нее никакого смысла, но звуки были постоянным, поэтому стали для нее приятными. Если бы она знала слова, она назвала бы их голосами, писками и звуком мягкого течения воды в своей капсуле. Доктора приходили и уходили, жизненно важные параметры сканировались и записывались. Аппараты жужжали, гудели, пищали и шуршали. Ее отцом был генный секвенсор[1], а матерью — трубка для подачи питательных веществ. Они были ее миром, она прислушивалась к ним с таким сознанием, о котором человеческий зародыш и помыслить не мог.

Потом у нее появилось зрение, сгусток светочувствительных клеток стремительно формировался с обратной стороны ее глаз. Она видела мир не красным, а голубым, прозрачные стенки ее капсулы пропускали достаточно света, чтобы она поняла, что такое темнота. Фигуры двигались по ту сторону от темно-синих стен, приходили и уходили, говорили, но она не знала, что или кто это был и зачем приходил. Вскоре после этого у нее развилась мускулатура и она поняла, что у нее есть руки, ступни и ноги и каждая из частей тела действовала сама по себе, независимо от ее собственных мыслей и команд. Со временем она научилась двигать ими — руки плавали взад-вперед в питательной жидкости, пальцы сгибались и разгибались. Руками она ощупала свое лицо; когда она случайно ткнула себе в глаз, она почувствовала боль. Тело становилось все более управляемым, она ткнула себе в глаз еще раз, просто, чтобы понять, сможет ли она это сделать. Было больно, ей не нравилась боль, но это было новое ощущение. В капсуле, которая была создана для нее и ради нее, это стало первым, что она сделала сама. Ее боль стала заявкой на становление личности.