Изогнутый стержень - [6]

- Это старина Марри. Я хотел встретиться с ним; но это было бы... неправильно, неспортивно,- сказал ее муж, пряча глаза.- Это выглядело бы так, будто я пытаюсь на него повлиять. Или что-нибудь в этом роде. Он придет сюда, увидит нас обоих и опознает... меня.

- Как?

- Он единственный человек на свете, который действительно хорошо меня знал. Моя семья давно умерла - тебе это известно. Старые слуги умерли одновременно с моими родителями; кроме Нэнни, а она живет в Новой Зеландии. Даже Ноулз живет здесь всего десять лет. Здесь полно людей, которых я смутно помню, но ты ведь знаешь, что я был необщительным парнем и друзей у меня не было. Бедный старый сыщик-любитель Марри - как раз тот, кто нам нужен. Он сохраняет нейтралитет и не имеет ничего общего ни с одной из сторон; но если он попытается изобразить из себя великого детектива...

Молли глубоко вздохнула. Ее здоровое, загорелое лицо и столь же здоровое тело несколько смягчали прямоту, с которой она говорила:

- Джон, я этого не понимаю! Не понимаю! Ты говоришь так, словно это какое-то пари или игра. "Это было бы неспортивно", "Он не имеет ничего общего ни с одной из сторон". Ты хоть понимаешь, что этот человек - кем бы он ни был - хладнокровно заявил, что он владелец всего, что ты имеешь? Что он Джон Фарнли? Что он наследник титула баронета и тридцати тысяч фунтов годовых? И что он намерен отобрать их у тебя?

- Конечно понимаю.

- Но это ничего для тебя не значит?!- вскричала Молли.- Ты обращаешься с ним с такой заботой и вниманием, словно все это может быть правдой!

- Я хочу все выяснить!

- Вот как! А я думала, что, если кто-то придет к тебе и скажет: "Я Джон Фарнли", ты спросишь: "Правда?",- выставишь его и больше не будешь об этом думать, а то и обратишься в полицию. Я бы поступила именно так!

- Ты в этих делах ничего не понимаешь, дорогая. А Барроуз говорит...

Он медленно оглядел комнату. Казалось, он прислушивается к мерному тиканью часов, вдыхает ароматы чисто вымытых полов и свежих занавесок и тянет руки к залитым солнцем землям, которые ему принадлежат. В этот момент, как ни странно, он очень походил на пуританина; а еще он выглядел опасным.

- Было бы очень глупо,- медленно произнес он,- все это сейчас потерять.

Когда дверь открылась, он взял себя в руки, вновь надев маску спокойствия. Ноулз, старый, лысый дворецкий, впустил Натаниэля Барроуза и Брайана Пейджа.

Барроуз, как заметил по дороге Пейдж, был, что называется, "застегнут на все пуговицы"; он был похож на палтуса. Пейдж не узнавал в нем человека, который приходил к нему днем. Но Пейдж полагал, что виной всему неловкая атмосфера: положение ведь было хуже некуда. Взглянув на хозяев дома, Брайан пожалел, что пришел.

Адвокат с холодной формальностью поприветствовал хозяина и хозяйку, а Фарнли напрягся, словно ему предстояло драться на дуэли.

- Полагаю,- заметил Барроуз,- мы сможем скоро перейти к делу. Мистер Пейдж любезно согласился быть свидетелем, который нам так необходим...

- Ах, бросьте вы,- с усилием выговорил Пейдж.- Мы, знаете ли, не в осажденной цитадели. Вы один из самых богатых и уважаемых землевладельцев в Кенте. Услышать то, что мне только что сообщил Барроуз,- он посмотрел на Фарнли, словно не в силах был подобрать слово,- все равно что услышать, что трава красная, а вода течет вверх. В глазах большинства людей это просто фарс. Неужели вам необходимо занимать оборонительную позицию?

Фарнли медленно заговорил.

- Действительно,- кивнул он.- Полагаю, я дурак.

- Ты дурак,- согласилась Молли.- Спасибо, Брайан.

- Старина Марри...- отрешенно произнес Фарнли.- Вы видели его, Барроуз?

- Только мельком, сэр Джон. Неофициально. Он нейтрален. Его позиция заключается в том, что он должен провести испытание; а пока он ничего не говорит.

- Он очень изменился?

Барроуз оживился:

- Не очень. Он стал старше, менее подвижным и более угрюмым, и борода у него поседела. Раньше...

- Раньше,- вздохнул Фарнли.- Господи, но...- Что-то мелькнуло у него в голове.- Я только вот о чем хочу вас спросить. У вас нет причин подозревать, что Марри подкуплен? Погодите! Я знаю, что это отвратительно. Старина Марри всегда был кристально честен. Но мы не виделись с ним двадцать пять лет. Это долгий срок. Я изменился. Тут не может быть нечестной игры?

- Можете быть уверены, что нет,- мрачно произнес Барроуз.- По-моему, мы уже это обсудили. Конечно, это было первым, что пришло мне в голову; но, обдумав шаги, которые мы предприняли, вы сами убедились в честных намерениях мистера Марри. Разве нет? {Читатели газет, может быть, помнят, что в ожесточенном споре, последовавшим за трагедией в деле Фарнли, любители часто поднимали этот вопрос. В свое время сам потратив время на многочисленные бесплодные теории в попытке разрешить тайну, я чувствую, что лучше все прояснить здесь. Честность и добрые намерения Кеннета Марри можно считать установленным фактом. Доказательство, которым он обладал в деле установления личности настоящего наследника, было подлинным; и необходимо вспомнить, что им позже воспользовались, чтобы восстановить правду. (Примеч. автора)}