Изобретено в СССР - [152]

Взвешенные и запаянные полимерные контейнеры с кровью отправляются в центрифугу, где их раскручивают, создавая ускорение в несколько тысяч g. Кровь при этом расслаивается: эритроциты опускаются «вниз», плазма всплывает «вверх», а между ними оказывается слой лейкоцитов и тромбоцитов. Затем с помощью плазмоэкстрактора разделённые фракции выдавливают в отдельные контейнеры с плазмой, эритроцитами, лейкоцитами и тромбоцитами.

Далее плазму и эритроциты по отдельности замораживают; из плазмы получаются компактные жёлтые брикеты. Они проходят вирусную инактивацию: плазму обеззараживают ультрафиолетом, после чего отправляют на карантинизацию – длительное, до шести месяцев, хранение компонентов в холодильниках при температуре –30 °C. Через полгода донор должен пройти повторный медицинский контроль: если он по-прежнему здоров, то его плазму можно использовать. Есть вероятность, что на момент сдачи донор был уже заражён какими-нибудь вирусными заболеваниями, но антитела, позволяющие определить факт заражения, вырабатываются не сразу. Если же донор не явился, то его плазму хранят в течение трёх лет, а потом утилизируют: гарантии, что она безопасная, нет.

Процесс разморозки тоже непрост, особенно если эритроциты хранились при сверхнизких, до –80 °C, температурах. В этом случае в них добавляется глицерин, от которого их приходится впоследствии очищать, как и от погибших при заморозке клеток.

Сдача тромбоцитов – это более сложная процедура и отдельный тип донорства. Другие компоненты крови, сдаваемой на тромбоциты, не используются. Сам тромбоцитный концентрат выделяют из крови в специальном сепараторе. Одна терапевтическая доза концентрата получается из крови четырёх доноров. Тромбоциты не замораживают, они хранятся на специальных движущихся полках при температуре +22 °C не более пяти – семи суток.

Итак, из всего вышесказанного следует вывод: в банках крови хранится не красная жидкость, извлечённая из донорских вен, а отдельные замороженные порции её компонентов – эритроцитов, тромбоцитов или плазмы.

Теперь давайте посмотрим, как выглядел первый банк крови и где он появился.

Банковская история

27 марта 1914 года бельгийский медик Альбер Юстин провёл первое в истории непрямое переливание крови. До него кровь переливалась только от донора к реципиенту через специальные аппараты. К тому времени Карлом Ландштейнером уже были открыты группы крови (в 1901 году он выделил группы О, А и B), и потому переливания происходили на научной основе, а не случайным образом, как в XIX веке. В качестве антикоагулянта, препятствовавшего свёртыванию крови, Юстин использовал соль лимонной кислоты – цитрат натрия – с добавлением глюкозы. В том же году, 9 ноября, непрямое переливание крови успешно провёл аргентинский врач Луис Аготе.

Обе операции были революционными и заложили фундамент современной схемы донорства. Прошли они очень вовремя: 28 июля 1914 года началась Первая мировая война, и донорская кровь потребовалась в промышленных масштабах. Многие медики занимались проблемами переливания во время войны: например, канадский военный врач Лоуренс Робертсон организовал станции переливания крови при британских перевалочных пунктах для раненых.

В 1917 году его однофамилец, американский врач Освальд Робертсон, основал первый временный «банк крови». Робертсон служил во Франции и в преддверии крупнейшей битвы при Пашендейле сделал большой запас крови. Кровь он хранил в бутылках в охлаждаемых комнатах, антикоагулянтом по-прежнему служил цитрат натрия. Этот «банк» можно назвать первым, но идея Робертсона не нашла продолжения ни во время войны, ни после неё – она так и осталась единичным экспериментом.

Далее, в 1921 году, секретарь Британского отделения Красного Креста Перси Оливер организовал в Лондоне первый в истории донорский сервис – по сути, классическую современную станцию переливания крови. Кровь там не разделялась на компоненты и не хранилась, а сразу поступала в больницы по мере надобности.

Следующий крупный шаг вперёд был сделан в Советской России, и его автором стал врач Александр Богданов. Большевик со стажем, он ещё в 1899 году окончил Харьковский мединститут, после чего за свои политические выступления попал в тюрьму и ссылку, познакомился с Луначарским, эмигрировал в Европу и там свёл знакомство с Лениным. Вернулся Богданов в Россию в 1913 году после амнистии по случаю 300-летия дома Романовых, с радостью принял революцию, активно участвовал в политической жизни Петрограда и Москвы, а в 1926 году провернул странный по нынешним временам, но, как оказалось, очень важный трюк.

Богданов полагал, что переливание в стареющий организм молодой крови ведёт к омоложению. Теория не выдерживала никакой критики даже по тем временам, но Богданов был вхож к Сталину, а Сталин все идеи, связанные с омоложением и долгожительством, всегда поддерживал независимо от их бредовости – сказывалось весьма посредственное образование самого вождя. И в 1926 году по указанию Сталина в Москве был образован первый в истории Институт переливания крови (ныне НМИЦ гематологии). Через два года Богданов благополучно скончался во время одного из безумных опытов по переливанию, которые он ставил на самом себе, и институт возглавил настоящий врач и гений – Александр Богомолец, а после него – Андрей Багдасаров. Под их руководством в институте была проделана огромная работа по развитию технологии переливаний; вообще советские врачи в те годы сделали неоценимый вклад в науку о крови, и в первую очередь это произошло благодаря антинаучному рвению Богданова.