Изобретая все на свете - [58]

Когда она поднимает взгляд, он стоит на другой стороне Пятьдесят третьей улицы и смотрит на нее. Последняя птица вырывается у Луизы из рук и взлетает, приземляясь на карниз в нескольких фунтах от нее. Они с Артуром следят за ним взглядом, пока голубь не спускается.

Луиза машет рукой. Артур машет в ответ.

Она ставит корзинку и приглаживает волосы. Оправляет на себе мешковатое пальто — рабочее пальто Уолтера, в котором она чувствует себя гориллой, потому что рукава свисают куда ниже ее рук. Артур наблюдает за ней через ущелье улицы. На нем облегающая шерстяная шапочка, обтянувшая лоб. За ухом из-под шапки вырываются темные пряди волос. Артур выглядит выше, чем прежде, и шире, таким прочным и сильным, что первым делом Луизе приходит в голову, как надежно можно спрятать голову у него на груди, если он ее обнимет. Она стоит еще минуту, представляя тепло его сердца, пробивающееся сквозь ее зимнее пальто.

Она старается поменьше думать о словах Азора, хотя они слышатся ей снова и снова: «Вы уже поженились?» Азор не совсем в своем уме, но частица ее, крошечное местечко внутри, гадает, не существует ли способа узнать, кого ты полюбишь, еще прежде, чем ты его полюбишь. Может быть, время действительно разворачивается по кривой, а не прямо. Может, оно не идет отсюда туда, а описывает круги? И тогда, может быть, думается ей, они с Артуром поженятся из-за того, что так сказал Азор, и, значит, Азор сказал это потому, что они поженились из-за того, что сказал Артур, и потому-то он это сказал. Круги. От этой мысли можно сойти с ума.

Она следит через улицу за Артуром, а свет приобретает странное свойство — будто воздух перед рассветом наполняется всеми до единого цветами. В нем голубизна и пурпур, зеленый и розовый. Только цвета этой минуты перед восходом смешаны, будто солнце еще не успело разобраться к своих оттенках. Артур в этих удивительных сумерках похож на импрессионистский портрет с путаницей цветов, и как будто не совсем реальный.

Трудно описать, что происходит с разделяющим их воздухом. Невидимый обмен. Что-то проплывает в пустоте между ними, как электрическая дуга. Она притягивает Луизу к карнизу. Не отрывая взгляда, она ступает на самый край, чуть не свешиваясь с крыши здания. Она представляет, как прыгает. Она представляет, как он подхватывает ее.

Они смотрят друг на друга в полутьме, пока не показывается краешек солнца и Артур становится реальным. Луиза, ясно разглядев его, соображает, как уже поздно.

— Сейчас спущусь, — кричит она через ущелье. Она поднимает корзинку с птицами и помогает последнему голубю устроиться внутри.

Прежде чем уйти, она будит Уолтера. Нащупывает его руку под одеялом в темноте спальни. Голуби воркуют в корзине. Им нравится домашнее тепло.

— Я пошла, — говорит она.

Уолтер переворачивается, не открывая глаз — он всего час, как добрался до постели.

— Сверим часы, — шепчет Луиза и присаживается на край кровати.

Уолтер медленно открывает глаза. В комнате совсем темно. Он спросонья таращит на нее глаза. Протягивает руку к ее щеке, медленно гладит кожу тыльной стороной ладони.

— Пап, — говорит она, — поставь часы по моим.

Луизе все равно, но Уолтеру интересно — он любит замечать скорость. Ему нравится, когда его голуби показывают хорошее время.

Взгляд Уолтера проясняется, и глаза полностью открываются.

— Луиза, — говорит он, как бы удивляясь. Он включает маленькую лампочку над кроватью. — Ох! — Он мотает головой, потом берет ее маленькие часики и ставит свои по ним с точностью до минуты.

— Отлично, — говорит он, прежде чем снова лечь и натянуть одеяло на голову. — Счастливо. Мне на работу к шести. Постарайся добраться домой раньше, тогда мы подсчитаем, за сколько они долетели.

— Постараюсь, — говорит она и на прощанье пожимает ему локоть.

— Доброе утро!

— Доброе утро, — говорит Артур.

Он угощает ее рогаликом, который держал в пакете из оберточной бумаги под мышкой. Рогалик еще теплый.

— Спасибо!

Она отламывает кусочек и жует. Артур берет в ладони ее свободную руку.

Птицы, быстро несущиеся сквозь темноту в знакомой корзине, радуются. Большое приключение — их сняли с насеста, накрыли куском замши, взъерошили перья. Улицы, по которым Луиза с Артуром идут к Пенн-стейшн, [16]пусты.

«Ни снег, ни дождь, ни зной, ни ночная мгла не остановят этих стремительных почтальонов на пути к дому». В этот час и «Джи-пи-о Джеймса А. Фарли», и Пенсильванский вокзал похожи на огромных спящих чудовищ, разжиревших от проглоченных за день толп.

— Мой отец, — рассказывает Луиза Артуру, входя с ним в здание вокзала, — помнит время, когда здесь еще был просто пустырь.

— Правда?

— Он замечательно все запоминает. Это его специальность.

— Бедный вокзал, — говорит Артур.

— Почему это он бедный?

Но тут Артур застывает, уставившись через плечо Луизе. Челюсть у него отвисает, будто за ее спиной возникло что-то ужасное — мохнатое чудовище. Она оборачивается. Там ничего нет.

— Ничего, — говорит он, выпустив руку Луизы и, вскинув свою, закрывает лицо, растирает уголки губ. — Хочешь чашечку кофе перед дорогой?

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Он кивает, все еще глядя ей за спину.