Изображения не лгут - [5]

"Таймс" присел рядом с ним и вынул пачку сигарет, но вспомнил, что отсюда будет вестись телевизионная передача и курить здесь запрещено. Он спрятал сигареты, задумчиво наблюдая, как редели дождевые брызги на мокром окне.

- Что неладно? - спросил он.

Давая понять, что он слушает, Нэтен дружелюбно кивнул:

- Вы о чем?

- Предположение, - сказал "Таймс". - Это только мое предположение. Слишком уж гладко все идет, слишком многое всем кажется само собой разумеющимся.

- Еще что?

- Что-то в том, как они движутся...

Нэтен отодвинулся, чтобы удобнее было смотреть на собеседника.

- Это и меня смущало.

- Вы уверены, что выбрали верную скорость?

Нэтен стиснул руки и задумчиво посмотрел перед собой.

- Не знаю. Когда я пускаю ленту быстрее, фигуры начинают метаться, и тогда непонятно, почему одежды не развеваются, почему двери захлопываются так быстро, а стука не слышно, почему вещи так быстро падают. Если же я пускаю ленту медленнее, то они вроде бы плавают. - Он искоса изучающе взглянул на "Таймса". - Простите, не расслышал ваше имя.

- Джекоб Льюк, "Таймс", - сказал тот, протягивая руку.

Услышав имя, Нэтен крепко пожал ему руку.

- Так вы редактор воскресного научного отдела. Не раз читал. Странно, что мы с вами встретились именно здесь.

- Мне тоже. - "Таймс" улыбнулся. - Послушайте, а как у вас обстоит дело с формулами. - Он нащупал в кармане карандаш. Видно, что-то не так в вашей оценке соотношения их веса и скорости. Может, все объясняется очень просто - например, малая сила тяжести на корабле и магнитные подошвы? Может быть, они действительно немного плавают?

- К чему беспокоиться? - перебил Нэтен. - Не вижу смысла разбираться в этом сейчас. - Он засмеялся и нервно откинул черные волосы. - Мы их увидим через двадцать минут.

- Увидим ли? - медленно спросил "Таймс". Наступило молчание. Было слышно, как сенатор с легким шуршанием перевернул страницу журнала, как спорили ученые в другом конце комнаты. Нэтен снова откинул волосы, словно они мешали ему видеть.

- Конечно, - он вдруг засмеялся и быстро заговорил: - Конечно, мы увидим их. Как же нам их не увидеть, когда у правительства готовы приветственные речи, когда армия поставлена на ноги и прячется за холмами, когда всюду репортеры, телевизионные камеры, готовые передать на весь мир сцену приземления. Сам президент жал мне руку и ждет в Вашингтоне...

Не сделав даже паузы, он внезапно заговорил по-иному:

- Черт побери, нет, они сюда не попадут. Где-то какая-то ошибка. Что-то не так. Надо было сказать это начальству еще вчера, когда я начал размышлять над этим. Не знаю, почему я не сказал. Испугался, наверное. Здесь слишком много начальников. Не хватило смелости.

Он крепко ухватил "Таймса" за рукав.

- Слушайте, я не знаю, что...

На приемо-передающей установке вспыхнул зеленый огонек. Нэтен не смотрел на установку, но говорить перестал.

Из динамика раздался голос пришельца. Сенатор вздрогнул и нервно взглянул на громкоговоритель, поправляя галстук. Голос смолк. Нэтен повернулся и посмотрел на громкоговоритель. Его беспокойство уже не было заметно.

- В чем дело? - с волнением спросил "Таймс".

- Он говорит, что они снизили скорость для вхождения в атмосферу. Я думаю, они будут здесь минут через пять-десять. Это был Бад (*). Он очень возбужден. "Боже, - говорит он, - на какой мрачной планете вы живете". - Нэтен улыбнулся. - Шутит.

"Таймс" был озадачен.

- Что он этим хочет сказать - мрачная? Ведь не по всей же Земле идет дождь.

Дождь за окном стихал. Ярко-синие клочки неба просвечивали сквозь разрывы в пелене облаков. Капли воды, стекающие по стеклам, отсвечивали голубым.

Льюк пробовал найти хоть какое-нибудь объяснение.

- Может быть, они пытаются сесть на Венеру?

Эта мысль была смешной, он это знал. Корабль ориентировался по направленному лучу Нэтена, и он должен был попасть на Землю. Бад, видимо, пошутил.

Снова вспыхнул зеленый огонек, и они замолкли, ожидая, пока сообщение будет записано, замедлено и воспроизведено. Экран катодной трубки оживился, на нем показалось изображение молодого человека, сидящего около своего передатчика спиной к зрителям. Он смотрел на экран, на одной стороне которого можно было разглядеть приближающуюся огромную темную равнину. Корабль устремился к ней, и ее иллюзорная твердость расплылась в яростное кипение черных облаков. Облака закрутились в чернильно-черном водовороте, на мгновение заполнили весь экран, и тут их поглотила темнота. Молодой пришелец повернулся лицом к камере, сказал несколько слов, снова округлил рот в улыбке, потом щелкнул выключателем, и экран стал серым.

Голос Нэтена сделался вдруг напряженным и бесцветным.

- Он сказал что-то вроде того, чтобы им готовили выпивку, они прибывают.

- Странная атмосфера, - заметил "Таймс" просто так, чтобы чтонибудь сказать, осознавая, что говорит слишком очевидную вещь. Не похожа на нашу.

Несколько человек подошли к ним.

- Что он сказал?

- Входят в атмосферу, должны приземлиться через пять-десять минут, - ответил Нэтен.

По комнате пробежала волна острого возбуждения. Телеоператоры начали снова наводить свои камеры, проверять микрофон, включать освещение. Ученые поднялись и, продолжая разговор, встали около окон. Толпой вошли из коридора корреспонденты и тоже приблизились к окнам, чтобы не упустить великого события. Трое лингвистов вошли, толкая впереди себя большой ящик на колесах автоматический переводчик - и стали наблюдать, как его присоединяют к радиосети.