Изображая Обломова - [8]

Скучно здесь у вас. Чисто, светло…так всех перерезать и хочется. А вот мы сейчас вашего Илью Ильича изнутри проверим — гастрита нет ли? Анализ, так сказать, внутренних органов со всей ответственность проведем. (достает сверкнувший нож)

КАРТИНА 5

Слышен отчаянный крик Ольги. Свет зажигается на сцене. Она сидит на диване, прижавшись к Обломову, он ее успокаивает. Раздаются голоса. «Это не он, не он говорю! Давай обратно! А, без разницы…»

Два «быка» вносят венок с лентой: «Безвременно усопшему братану Шуберту»

Появляется элегантно одетый мужчина — Авторитет.

Ольга (бросается к нему на шею с воплем): — Андрюшенька! Наконец–то…

Свет только на диване, Авторитет становится Штольцем. Обломов и Штольц смотрят друг на друга. (Эпизод из романа)

Штольц: — Здравствуй, Илья. Как я рад тебя видеть! Н-да (рассматривает его изумленно) Помилуй, друг! Точно ком теста свернулся и лежишь.

Обломов: — Правда, Андрей, точно ком. Все меня утомляет, здоровье–то совсем плохо — изжога замучила.

Штольц: — Какая болезнь, Илюша? Тут другое. Тебе, кажется, и жить–то лень?

Обломов: — А что, ведь и то правда: лень, Андрей, лень.

Штольц: — Хорошо признание! Что ты стал? Опомнись! Как же имение? Мечты твои про обустройство крестьян? Или написал бы что–нибудь дельное. А то и в департамент служить, ты ведь таланты имеешь. Да мало ли есть поприщ, где проявить себя можно? Да и жить по–человечески: карьера, состояние, хорошая семья…

Обломов: — О чем ты!? Вечная беготня взапуски, вечная игра дрянных страстишек, особенно жадности! Сплетни, пересуды, подсиживание. Послушаешь, о чем люди говорят, так голова закружится, одуреешь. Только и слышишь «этому дали то, тот получил аренду. Этот проигрался вчера в клубе, тот берет взятку в триста тысяч!» скука, скука, скука! Где же тут человек, куда он скрылся? Как разменялся на всякую мелочь?

Штольц: — У всякого свои интересы. На то жизнь… Жизнь, а не пустое прозябание! Да услышь же меня!

(Свет меняется. Штольц уже Авторитет Бизнесмен.)

Авторитет, (обращаясь к Обломову)

— Моя фамилия Противогазов. В наших кругах величают попросту, но с превеликим уважением Госгаз. Слыхали? Впрочем, и хорошо, что не в курсе. Ситуация предельно проста… Пардон, братца не имеете? (Обломов отрицательно мотает головой) Оно и к лучшему. У меня бизнес. Большой, очень большой. Люди разные в деле нужны. Был один мужичек, на спецзаданиях числился. Подстрелили его (кивает на венок) и вдруг сообщают «лежит наш Шуберт на диване и жив живехонек» Прибыл посмотреть лично, так как к чудесам не приучен…Увы…(Крестится, кивает на венок) Цветочки вам не помешают?

Ольга: — Что вы, что вы, Андрей! (нюхает цветы) Красота–то какая! живые…

Авторитет: — Только что из Голландии. (Обломову) Если надумаете на службу поступить, всегда рад. Из светлой памяти к одноименному, тьфу — однофигурному, если так можно выразиться, усопшему. Заработком не обижу.

Обломов (испугано машет руками): — Не надо! Не надо меня на службу! Избави, Боже! Я уж лучше тут полежу.

Авторитет (горячится) — А почему, почему это вам тут лучше, чем в собственном особняке? Бока отлеживать без всякого интереса к делу? Нет, вы ответьте мне честно, совсем честно и я поверю: отчего же бомжем валяться лучше?

Обломов: — Чего же вы спрашиваете… сами по чести ответьте: а вам на вашем месте — хорошо?

МОНОЛОГ Авторитета в Раме

— Признаюсь сразу — неприлично богат: с легкостью плевка могу заполучить все, что захочу. То есть — тфу! И в дамках. Завидуете, думаете, ни хрена себе, пруха… А про скуку подумали? Что у меня от достатка такого руки опускаются и временами даже обидно: если все могу получить, значит, не умею хотеть по настоящему. Размаха нет — кишка тонка. Да и не только…Вы ж о жизненных трудностях спрашивали? Так вот. Весной жена узнала, что надо покупать старинные усадьбы в своем отечестве. Патриотизм как бы явить… Купили еще и тут. Думаете «дворянское гнездо» — ох–ох–ох! А вы поживите, я посмотрю. С террас сквозит, лепнина офигенной ценности в виде перхоти мамонта в сервиз царский так и сыпется. Фейсы каменных богов, что в парке выстроились, — как один — вылитая моя бывшая жена Люська под омолаживающей маской. Целая аллея этакими физиономиями уставлена — млеют братаны под историческим бременем голубиного помета. Ну, отмыли мы каменюк. Один оказался Брежневым. Вроде как бы в простыне, после сауны что ли… Но с орденами. Уж не знаю, как попал, и почему в таком параде — не ко мне вопрос. «Гнездо» — то это при совке номенклатурной дачкой работало. Большие люди проживали. Они знали, что делали. Золото вон их до сих пор ищут. В чучеле Брежнева башлей партии не оказалось — сам лично в обстановке строгой секретности кувалдой в муку покрошил… Наладили, значит, садовый дизайн, ремонт полный произвели.

Теперь, вроде, в развалюхе этой исторической нормально стало. Супруга моя, Татка, говорит «почти как дома». Таточка моя, кисонька… Какой баран придумал, что жена богатенького — непременно корыстная, тупая телка. Танюша уютная, домашняя, щебечет на трех языках и заботливо растит пацана Борьку у мамани в Семипалатинске. Три лучших живописца Европы рисовали ее портреты, украсившие известные галереи мира. Фамилии?… Фамилии как–то не врезались. Кликухи солидные, не шестерки в культурном мире, прямо скажу — авангардисты крутые, культовые фигуры. Должны они мне были за спонсорство. Вот и говорю — отрабатывайте, мужики, лучшие галлерейщики ждут ваши шедевры, икру мечут. Не буду же я Таткин портрет в глухомань какую–нибудь пристраивать, знаю что почем. Вначале ерепенились, лучше говорят, на нары, чем реализмом заниматься. А как Татку увидели, кисти в руки и пошло–поехало — не остановишь… вдохновение! Только потом сказали: опустил ты нас, глазуновщик гребанный…