Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев - [39]

Но, возможно, более важная часть жизни Нансена связана с его общественной деятельностью, ради которой ему пришлось в значительной мере пожертвовать и полярной карьерой, и наукой. Фритьофу Нансену обязаны жизнью многие сотни тысяч наших соотечественников. Нансен в роли верховного комиссара Лиги Наций по делам военнопленных занимался репатриацией солдат, оказавшихся после Первой мировой войны в плену. К 1922 году его усилиями было возвращено домой 430 000 человек. После этого он занялся помощью беженцам – русским, грекам и армянам. «Нансеновские паспорта» обеспечили им право на жизнь. В 1921 году он организовал помощь во время голода в России, унесшего несколько миллионов жизней. Только в Саратовском районе в 1922 году за счёт организации Нансена питалось 28000 человек, из них 8000 детей. Помимо этого было распределено около 100 млн разовых пайков. Однако Нансен не ограничился разовой помощью и пытался заложить основы устойчивого сельского хозяйства в СССР. Свою Нобелевскую премию, полученную в 1922 году, он потратил на организацию двух образцовых сельскохозяйственных станций: одной в Саратовской области, другой – в нынешней Днепропетровской области. Но на советской почве нансеновские образцовые станции не прижились – взаимодействие с властями шло трудно [19; 20].

* * *

Дождаться южного ветра

«Довольно-таки странное чувство парить вот так над Полярным морем. Первым пролетать здесь на воздушном шаре. Скоро ли появятся у нас последователи?[83] Сочтут ли нас сумасшедшими или последуют нашему примеру? Не стану отрицать, что все трое мы испытываем горделивое чувство. Мы считали, что спокойно можем принять смерть, сделав то, что мы сделали. Уж не происходит ли всё это от чрезмерно сильного чувства индивидуальности, которое не смогло примириться с тем, что будешь жить и умрёшь заурядным человеком, позабытым грядущими поколениями? Что это – честолюбие?

Шорох гайдропов и хлопанье парусов единственные звуки, которые слышны, кроме скрипа в плетеньи корзины».

Запись в дневнике Соломона Андрэ, 12 июля 1897 года

Ближе к концу XIX века большинству специалистов стало очевидно, что открытого моря в Центральной Арктике не существует, а значит, достичь полюса на судне невозможно. Шведский воздухоплаватель Соломон Август Андрэ, как и Нансен, решил пойти другим путем – не бороться с природой, а воспользоваться её силами и законами, чтобы проникнуть в центральный полярный бассейн. Андрэ разумно предположил, что воздушные течения неизмеримо быстрее перенесут его через полярные льды. О направлении течений, дрейфа льдов и движения воздушных масс тогда было мало что известно, и оба предприятия, безусловно, были авантюрами. Когда Андрэ готовил свой проект, от Нансена ещё не было известий.[84] Во время своей первой, неудачной, попытки старта (1896) Андрэ встретит нансеновский «Фрам», идущий домой в Норвегию после трёх лет в Арктике.

С современных позиций трудно объективно оценивать идеи, лежавшие в основе экспедиции Андрэ. С одной стороны, всё это выглядит как-то чересчур по-жюльверновски: воздушный шар с тремя учёными дрейфует над вечными льдами, используя для связи с миром почтовых голубей и записки в бутылках. Даже по меркам XIX века это выглядело старомодно. С другой стороны, Андрэ разумно полагал, что утечка водорода из шара невелика, а значит, он сможет держаться в воздухе не меньше месяца, а уменьшение подъёмной силы в довольно широких пределах можно скомпенсировать балластом. В таком случае аэростат с большой вероятностью рано или поздно снова окажется над обитаемыми землями. По крайней мере, многим современникам идея не казалась вовсе уж дикой. Да и самого Андрэ никак нельзя назвать легкомысленным человеком – он был немолод (43 года) и приобрёл определённый опыт во время Первого Международного полярного года, занимаясь метеорологическими и геофизическими наблюдениями на Шпицбергене.

Знаний об условиях в Арктике было катастрофически недостаточно, и профессионалам в области полярных путешествий тогда было просто неоткуда взяться. Как правило, поиск средств на экспедицию был основной проблемой, и, решив эту задачу, исследователь обычно имел один-единственный шанс испытать свои возможности. И Андрэ, несмотря на свой опыт полётов над Балтикой, мог лишь смутно догадываться о тех опасностях, которые таило небо Арктики.

Средства на экспедицию нашлись на удивление быстро – его поддержали Альфред Нобель, король Швеции Оскар и шведский предприниматель Диксон.

Андрэ использовал новую систему управления аэростатом: по земле волочились гайдропы – балластные канаты, а к оболочке крепились паруса. Гайдропы помогали регулировать высоту – чем ниже опускался шар, тем большая масса гайдропа опускалась на поверхность и шар становился легче. Когда шар свободно движется с воздушной массой, управлять им, очевидно, невозможно. Если же он летит несколько медленнее окружающего его воздуха, то появляется возможность корректировать его траекторию. Если верить самому Андрэ, сочетание парусов и гайдропов позволяло отклонять вектор скорости аэростата от направления ветра на 27 градусов.