Изменившийся человек - [113]

?

— Как насчет ужина? — не унимается Бонни и понимает, что раздражает даже себя. — Вы есть-то захотите? — Она будет держаться, сколько сможет.

— Давай обсудим это позже, хорошо? — говорит Дэнни.

Бонни идет наверх и заходит в кухню, как раз когда начинает звонить телефон. За эту неделю сюда четыре раза кто-то звонил и молча дышал в трубку. Естественно, ее это беспокоит. Бонни отлично понимает, что это может быть кто-то из дружков Винсента по ДАС, решивший наконец его достать. Но она надеялась, что неизвестному надоест их пугать и он угомонится. Сейчас столько всего происходит, столько всяких дел. У Бонни нет времени два часа дозваниваться до телефонной компании, которая все равно сообщит, что ничем не может помочь.

Она решает подождать, когда включится автоответчик. И слышит свой уверенный голос: «Привет, вы позвонили к Кейленам. Оставьте сообщение после сигнала». Слава Богу, она не из тех матерей, кто записывают на автоответчик детский лепет своих чад. Как было бы мерзко после их голосков услышать зловещую тишину, означающую, что неизвестный снова на проводе. Но тут мужской голос произносит:

— Здравствуйте, я — Дэвид Армстронг. Заместитель директора средней школы Клермонта. Мне нужно побеседовать с миссис Кейлен. Э-эээ… с Бонни Кейлен.

Сейчас пятница, половина шестого вечера. Из школы могут звонить, только если Дэнни исключили или он, возможно, заразился какой-то опасной болезнью. Но тогда звонил бы школьный врач.

Бонни снимает трубку.

— Здравствуйте! — говорит она. — Я как раз вошла домой.

— Хорошо, что я вас застал, — говорит Армстронг. — Вам удобно говорить?

— Вполне. — Бонни и хочет, и не хочет услышать то, что он ей скажет.

— Мы с вами встречались… — говорит замдиректора.

— Конечно, — говорит Бонни. Под «встречались», видимо, подразумевается, что Бонни видела, как он выступал на встречах учителей с родителями.

— Полагаю, вы не меньше нашего расстроены тем, что случилось сегодня с Дэнни.

Признаться, что она не понимает, о чем речь, значит, признаться, что она никудышная мать. Но если притвориться, Армстронг может подловить ее на лжи.

— А что случилось? Я, собственно, только что пришла домой. Дэнни еще не видела. — Строго говоря, так оно и есть. В телевизионной комнате было темно.

— Дэнни написал работу, которая нас очень насторожила.

— Какую работу? — Бонни тянет время. Она прекрасно понимает, какую.

— О Гитлере.

— А, эту, — говорит Бонни.

Он что, уже ее сдал? Как получилось, что она ее не читала? Как это она упустила из виду, не проверила, что он делает. Винсент говорил с ним. Она так гордилась тем, как все прошло с Лорой Тикнор. А тут с ее ребенком черт-те что творится, и он ей даже не рассказал.

— Вынужден вам сообщить, — продолжает Армстронг, — что Дэнни временно отстранен от занятий — пока мы не решим, какие действия предпримем.

— Вы шутите? — говорит Бонни.

— Увы, нет, — говорит заместитель директора.

— Погодите! Я чего-то не понимаю. Вы отстранили моего сына от занятий за то, что он написал работу о Гитлере?

— Миссис Кейлен, поверьте, к этой работе много вопросов. Мы будем рады обсудить с вами…

— Какие вопросы? — Бонни слышит, что голос у нее звенит, но она ничего не может поделать. Материнский инстинкт.

— Мы сочли, что в этой работе есть, скажем так, признаки гомофобии.

— Гомофобии? — переспрашивает Бонни. — Какие признаки? О чем вы говорите? Я читала работу Дэнни, она блестящая! — Бонни действует на удачу. Да что уж там, врет. Но она поступает так, как подсказывает сердце. Она знает своего сына. Она доверяет ему. В Дэнни нет нетерпимости к людям, он никогда бы не написал ничего такого. Или написал бы? Если что-то такое случилось, виновата она, она мало уделяла ему внимания, привела домой нациста. — Как это вы отстранили его от занятий? А как же его право на объективное разбирательство? Как насчет Первой поправки? Как насчет…

— Миссис Кейлен, — говорит Армстронг, — прошу вас, успокойтесь. Я уверен, что-то можно сделать.

— Сделать? Что вы имеете в виду?

Выдержав долгую паузу, Армстронг говорит:

— Я уверен, мы можем прийти к соглашению. Потому что, по правде говоря… Понимаю, это звучит немного странно, но звоню я не столько по поводу истории с Дэнни…

Не столько? Дэнни отстранен от занятий, а он звонит не поэтому?

— Прошу прощения, мистер Армстронг…

— Прошу вас, называйте меня Дейвом.

Дейвом?

— Дейв, я ничего не понимаю. Так почему вы, собственно, звоните?

— Как вы можете догадываться, у нас в школе возникли некоторые проблемы.

Бонни ни о чем не догадывается. Если она не знала, что ее сын отстранен от занятий, откуда же ей было знать, что в школе проблемы?

— Вам наверняка известно, что на выпускном у нас должен был выступать Брэд Де Вито.

Это имя Бонни ничего не говорит. По тому, как вздыхает Армстронг, Бонни понимает — он считает, что не знать Брэда Де Вито почти так же непростительно, как не знать, что у сына неприятности. Видимо, это веский повод обратиться в службу социальной защиты. Но она бы предпочла именно сейчас не обсуждать ситуацию у нее дома. Куда подевалась та женщина, которая сегодня на ланче в «Скопелло» уговорила одну из самых богатых дам Нью-Йорка пожертвовать крупную сумму денег? Эта женщина заскочила в телефонную будку и вышла оттуда такой, какая она есть — безответственной и бестолковой матерью.