Измененное состояние. История экстази и рейв-культуры - [44]

«Неужели полицию не волнует проблема ужесточения закона о земле? — взывала к своим читателям на следующее утро газета The Sun. — Неужели их не беспокоит то, что происходит с нашей молодежью? Когда же наконец они решат избавить наше общество от несущих зло наркоторговцев? Тогда, когда наркотическая зависимость охватит всю Великобританию и страна от берега до берега превратится в одну большую вечеринку?»

Казалось, время ускорило свой бег. С каждой неделей, едва ли не с каждым днем рейв-сцена становилась все больше и ставки возрастали. Охваченные безумной мечтой, опьяненные волнующей погоней и рискованностью этой игры, рейверы, казалось, задавались вопросом: сможем ли мы пересечь границы возможного прежде, чем нас настигнут преследователи? До конца лета оставался всего месяц. Как далеко могли они зайти до наступления холодов? Каких еще высот восторга и опьянения могли достичь?

1 октября на трех первых местах поп-чартов обосновались три рейв-гимна этого лета: «Ride on Time» Black Box, «Pump Up the Jam» Technotronic и «If Only I Could» Sydney Youngblood. А вечером предыдущего дня наконец-то разразился шторм: к северу от Лондона, на грязном поле в Оксфордшире для участия в рейве «Helter Skelter» собрался совершенно невероятный состав исполнителей. Трудно было представить себе зрелище более абсурдное: герои хауса взбираются по расшатанной лестнице на платформу грузовика и, оказавшись наверху, поют и играют прямо посреди вспаханного фермерского поля.

Среди прочих в Оксфордшире выступала Лореэтта Холлоуэй, ведущая исполнительница множества классических диско-хитов звукозаписывающей компании Salsoul. Она едва ли не с ужасом разглядывала толпу одетых в кричащие цвета сумасшедших людей, отрывающихся перед «сценой». Еще тут был Си Си Роджерс, чья утопическая песня «Someday» стала в буквальном смысле национальным гимном хаус-нации. Были здесь и постпанковые шутники The KLF, которые потребовали, чтобы их тысячефунтовый гонорар был уплачен вперед в шотландских фунтовых банкнотах — на каждой из них они написали послание «Мы любим вас, дети» и во время выступления разбрасывали банкноты в толпу: своеобразная генеральная репетиция акции в духе ситуационистов[85], которое будет сделано ими несколько лет спустя, когда The KLF публично сожгут миллион фунтов. Несмотря на моросящий дождь и число собравшихся [всего-то 4000 человек!), настроение у всех было приподнятое.

Но в тот же вечер на другом рейве на смену молчаливому невмешательству пришло насилие: на вечеринке Phantasy, проходящей неподалеку от городка Рейгейт, к югу от Лондона, произошло столкновение между охранниками Strikeforce, в чьем распоряжении имелись ротвейлеры и слезоточивый газ, и полицией. Шестнадцать офицеров получили ранения, семеро были госпитализи- рованы. Вводить в заблуждение сельских работяг — это еще полбеды, но наносить телесные повреждения полицейским, да еще прямо перед телекамерами — это было уж слишком. Министр внутренних дел Дуглас Херд пообещал принять меры, причем как можно скорее — чтобы успеть к осеннему съезду консервативной партии, где у агрессивных выступлений на тему закона и порядка всегда находились благодарные слушатели.

Кен Таппенден знал, к чему идет дело. Доход от продажи билетов, стоимость которых варьировалась от пятнадцати и двадцати фунтов, был далеко не единственной прибылью организаторов. Их главный заработок составляла прибыль от огромного количества экстази, продаваемого в местах проведения рейв-вечеринок, а за лето таких вечеринок в Великобритании прошло уже несколько сотен. Независимо от того, имели организаторы прямое отношение к торговле наркотиком или только поощряли такую торговлю, многие из них сегодня признают (конечно, неофициально), что запросы на МДМА были в то лето просто колоссальными и их необходимо было удовлетворять. За полтора года, прошедшие с тех пор, как был открыт клуб Shoom, сеть распространения экстази значительно разрослась: теперь речь шла уже не о мелкой торговле, а о серьезных нарушениях закона и огромных импортных поставках. В конце 1989 года таможенные службы сообщали о рекордном количестве конфискованных запрещенных веществ, причем не только МДМА, но и других клубных наркотиков — амфетаминов и ЛСД. Глава таможенной службы Дуглас Тведдл объяснял такую ситуацию «быстрым ростом популярности вечеринок в стиле эйсид-хаус».

Поначалу, как и многие другие представители властей, Таппенден никак не мог взять в голову, откуда у людей берется такая ненасытная жажда наркотиков. «Ведь это были хорошие ребята — мой сын, ваш сын», — говорит он. Но все они жадно глотали эту ерунду и требовали еще. Просматривая материал, отснятый камерой видеонаблюдения во время одной из вечеринок, Теп-пенден был поражен: грузовик с таблетками разгружали тачками! «Мы прочесали поле после того, как они оттуда уехали, и там все было усеяно пакетиками с наркотиками! Большинство ребят было в отключке. Невозможно танцевать по шесть-восемь часов под грохочущую музыку так, как это делали они. Когда мы стали рассказывать членам парламента и министерству внутренних дел о том, что на самом деле происходит, они нам не поверили. Никто не хотел признавать наличие этой проблемы — включая правительство». А когда нелегальные наркотики начинают приносить большую прибыль, в игру незамедлительно включается организованная преступность. Кому же еще хватит смелости, связей и финансового влияния, чтобы иметь дело с такими крупными партиями товара?