Измененное состояние. История экстази и рейв-культуры - [33]
Когда в Великобритании произошел второй смертельный случай, связанный с экстази, общественная паника перестала казаться необоснованной (первым от экстази умер двадцатилетний Иэн Ларкомб, который проглотил 18 таблеток и умер от сердечного приступа, когда его остановила полиция по пути в клуб в июне 1988-го). 28 октября двадцатиоднолетняя медсестра Джанет Мейз приняла две таблетки экстази — на одну больше, чем обычно, — на вечеринке в баре Jolly Boatman в Хэмптон-Корт, графство Суррей. В баре Джанет стало плохо, и она умерла прежде, чем ее доставили в больницу. Родители девушки устроили символическое сожжение ее футболки со Смайли, брюк-клеш и бус, объявив их злом. Человек, который продал ей наркотики, был приговорен к 180 часам исправительных работ. Газета The Sun прекратила выпуск своих футболок и объявила начало кампании «Скажи наркотикам нет!», логотипом которой стала Смайли с сердито наморщенным лбом.
Полиция уверяла, что эйсид-хаус не представляет серьезной проблемы, но тем не менее начала серию рейдов на многочисленные нелегальные эйсид-хаус вечеринки, которые стали проводиться на заброшенных складах и промышленных объектах по всему городу. Кульминацией таких облав стала операция «Чайка» — полицейский налет на корабельную вечеринку, устроенную на реке Темзе в Гринвиче 4 ноября. Промоутеры из восточного Лондона Роберт Дэрби и Лесли Томас были признаны виновными в «подпольной деятельности по управлению помещением, в котором распространялись наркотики», и приговорены к шести и десяти годам тюремного заключения соответственно. Дело принимало серьезный оборот, эйсид-хаус перестал быть просто игрой. «Отличный результат, — ликовал главный инспектор сыскной полиции Альберт Патрик. — Первый приговор подобного рода в нашей стране».
До этого момента к экстази не относились как к настоящему наркотику — в том смысле, в каком наркотиками были героин или кокаин. Правительственная антинаркотическая кампания 80-х годов предупреждала: «Героин ломает жизнь!» Но ведь теперь-то речь шла не о мрачном и вгоняющем в депрессию смэке, а о жизнеутверждающем, дарящем радость экстази! Как справедливо заметил Джон Джолли из агентства по борьбе с наркотиками Release: «Многие из тех, кто употребляет экстази на вечеринках или в других местах, даже и не помышляют о том, чтобы принимать запрещенные наркотики» {Daily Telegraph, ноябрь 1988). Никто — ни газеты, ни агентства по борьбе с наркотиками, ни сами клабберы — толком ничего не знал о МДМА. Единственными медицинскими сведениями, которыми обладали употреблявшие экстази, были просочившиеся из Америки страшные истории о том, что экстази вызывает болезнь Паркинсона и высушивает спинномозговую жидкость. В последнюю байку поверили все без исключения. «Об этом все говорили и все в это верили, хотя это было очень глупо: спина болела у людей оттого, что они очень много танцевали, — говорит Джон Марш, вокалист The Beloved, инди-поп-группы, чье направление резко изменилось благодаря клубу Shoom, — но это была общеизвестная истина». Важно было то, что после года употребления экстази люди на собственном опыте обнаруживали, что новый наркотик не такое уж невинное развлечение, как они думали вначале: они чувствовали себя изможденными, выгоревшими изнутри, как будто бы сожгли свои нервные окончания.
В этих ощущениях не было ничего необычного: то же самое чувствовали все, кто когда-либо принимал экстази. После нескольких месяцев употребления наркотика тело привыкает к его физическому воздействию, и мозг уже не находит в нем ничего неизведанного. Поскольку со временем «приходы» становятся все менее яркими и удовольствие — менее сильным, наркотик уже не доставляет прежнего наслаждения и ощущение эйфории пропадает. Все отчетливее проявляются последствия его действия, и их становится все труднее переносить — воскресное похмелье и негатив серых будней. Но стоит один раз пережить нечто столь прекрасное, как это непременно хочется повторить еще раз. А потом еще раз, и еще, и еще. На физическом уровне экстази не вызывает привыкания, но люди попадают в психологическую зависимость от наркотика, особенно когда к нему прилагается такой привлекательный образ жизни и такая удивительная музыка. Некоторые не могут справиться с желанием принимать экстази снова и снова — две, три, четыре, пять, шесть таблеток за ночь (в основном такое желание возникает почему-то у мужчин, существует даже научное название для подобного явления — «macho ingestion syndrome» [66]). Неслучайно британская клубная сцена породила такое количество сленговых выражений для описания этого состояния: «cabbaged», «monged», «caned»[67]. А если при этом еще и выпить, чувство единения с окружающими притупляется и возникает ощущение нервозности, как после амфетамина.
МДМА отличается от других развлекательных наркотиков тем, что у него есть «фармакологический ограничивающий фактор», который предупреждает длительное использование. Еще Александр Шульгин писал: «Я абсолютно убежден, исходя из того, что слышал от других, и из моих собственных исследований, что в результате частого употребления экстази необыкновенный эффект, характерный для этого наркотика, теряется уже после нескольких употреблений. Я не знаю, происходит ли это из-за физических изменений в мозге, которые лишают человека возможности вновь испытать это ни с чем не сравнимое волшебство, или из-за психологического научения, благодаря которому отпадает необходимость в повторении подобных ощущений. Употребление экстази продолжает быть интересным и полезным, но то особенное чувство, которое испытываешь вначале, уходит навсегда. Его можно только вспоминать, но испытать вновь нельзя» (Nicholas Saunders, Ecstasy Reconsidered).
