Измена - [51]

Дом встретил его теплом и уютом. Ярко пылал огонь, приветливо озаряя все вокруг. Магра шила, сидя на высоком стуле, а Тарисса помешивала жаркое. Джек вдруг позавидовал Ровасу. Он видит это каждый вечер, приходя домой: двух женщин, ожидающих его, яркий огонь и горячую еду в очаге.

Сам Ровас был поглощен одним из своих сомнительных занятий: он вдувал воздух в бараньи ноги. Если надуть сухожилия как следует, мясо кажется более жирным и нежным, чем на самом деле. Джек порадовался, что сей мастер своего дела не взвалил эту работу на него.

Магра начала накрывать на стол: поставила свежий хлеб, жареных цыплят, начиненных яблоками и орехами, жаркое из кролика и тушенную в сидре репу. Вкусная еда обеспечена контрабандисту каждый день. Взяв ножи, все принялись за ужин. Как во многих сельских домах, за едой здесь не разговаривали. Джек никак не мог смекнуть, что держит этих троих вместе. Сперва он предположил, что Ровас и Магра — муж и жена, но скоро понял, что это не так. Странная подобралась компания: Магра со своими изящными манерами и надменной повадкой, Ровас с грубоватыми шуточками и презрением к высоким материям, и Тарисса, находящаяся где-то посередине. Она не обладает материнской утонченностью, характер у нее более мягкий и уступчивый, а все же есть в ней что-то от Магры: гордость, быть может.

Еда, очень вкусная, была сдобрена многочисленными травами и специями, любимыми в Халькусе. Джек украдкой поглядывал на Тариссу, сидевшую напротив. У него не было случая поговорить с ней с того дня, как он свалил в огонь недельный запас провизии, но он живо помнил ее поцелуй. Ему раньше случалось целоваться: в замке Харвелл хватало девчонок, которые были не прочь чмокнуть парня в губы, а иные предлагали счастливцу свои язычки и нежные грудки. Он даже с дочерью лорда целовался — с Мелли. Но поцелуй Тариссы значил больше, чем те. В нем были власть и тайна — на такое способна только зрелая женщина.

Джек полагал, что она старше его лет на пять. Она среднего роста, статная, и бедра у нее пышнее, чем у зеленых девчонок. Джек смотрел, как она ест. Аппетит у нее не хуже, чем у Мелли, — вон как она обгрызает куриные косточки, обильно запивая их сидром. Однако она в отличие от Мелли помогала готовить то, что ест. Суп и пироги она состряпала сама. Она умеет разводить огонь в очаге и присыпать угли на ночь. У нее мозолистые, мускулистые руки, а лицо все в веснушках от солнца. Тарисса не знатная дама — она привычна к черной работе и свежему воздуху. Джек с восхищением смотрел, как она заворачивает остатки сыра в тряпицу, смоченную элем. Такая девушка может стать хорошим другом.

Да только ли другом? Джек перевел взгляд на ее лицо. Губы у нее блестели от куриного жира, щеки разрумянились от сидра, и кожа чуть увлажнилась от тепла и обильной еды. В ямке на шее скопилась капелька пота, помедлила и скатилась на грудь. Джек проследил, как она скользит по белой коже и исчезает за вырезом платья.

Тарисса, подняв глаза, перехватила его взгляд, и Джек, к своему ужасу, почувствовал, что краснеет.

— Жарко тут, правда? — сказала она с улыбкой женщины, знающей себе цену.

Джек был благодарен ей за эти слова, оправдывающие его багровый румянец, но смущение не оставило его: ведь она видела, как он пялится на ее грудь. Чтобы скрыть это, он брякнул первое, что пришло на ум:

— Очень жарко. Пойду прогуляюсь.

— Хорошая мысль, — подхватила Тарисса. — И я с тобой.

Джек так удивился, что не нашелся с ответом. Его выручила Магра:

— Поздно уже для прогулок, Тарисса.

— Да и холодно, — добавил Ровас.

Джек понимал, что Магра с Ровасом просто не хотят, чтобы Тарисса оставалась с ним наедине. Странно — ведь три дня назад их это не пугало. Тарисса, однако, не собиралась уступать.

— Чепуха, — сказала она. — Закутаюсь потеплее, и пройдемся до калитки. — Она одарила Джека улыбкой сообщницы.

Они вместе направились к двери. Тарисса задержалась, чтобы надеть плащ. Джек чувствовал на себе неодобрительные взгляды — Ровас почему-то был недоволен еще больше, чем Магра.

Пока они ужинали, настала ночь. Черноту неба не озаряла ни луна, ни звезды. Они дошли до калитки и присели на стенку, окружавшую загон, где доили коров. Единственным светом были лучи, пробивавшиеся сквозь оконные ставни дома. Тарисса повернулась к Джеку:

— Ну как, красивая у меня грудь?

Джек не сдержал улыбки — ему нравилась ее прямота, и в то же время эти откровенные слова ввергли его в трепет. Произнеся их, она сразу стала в его глазах взрослой женщиной, смелой и умеющей любить. Он выругал себя за то, что не может придумать какой-нибудь галантный, остроумный ответ. Тариссу же его молчание ничуть не смутило.

— Ты же не станешь отпираться, что смотрел на меня за столом?

— Ты будешь обижена, если я сознаюсь?

— Я бы больше обиделась, если бы ты сказал «нет». Женщине нравится чувствовать себя привлекательной.

— Ну, для этого тебе мои взгляды не нужны.

Тарисса улыбнулась, и на щеку ей упал свет из окна.

— Сколько тебе лет, Джек?

— Двадцать один, — соврал он.

— Что ж, ростом ты достаточно высок, и плечи у тебя широкие, а вот лицо выдает. — Какой у нее теплый и красивый смех! Это как раз то, чего недостает ночи, чтобы возместить отсутствие звезд.