Изгой - [59]

Граф наступал, сталь со звоном ударялась о сталь, и звуки разносились по всему лесу.

Ренно осторожно, шаг за шагом, отступал и анализировал ситуацию. Теперь он понял, почему Джефри, полковник Черчилль и Адриана так за него переживали. Похоже, он недооценил опасность. Теперь он видел, что граф действительно может его убить.

Линкольн фехтовал лучше Ренно. Он действовал уверенно, не торопясь, умело скрывал направление удара до самой последней секунды. Ренно могло спасти только прекрасное зрение и умение молниеносно реагировать на выпады противника.

Но ему недоставало опыта. Пока что он продолжал отбивать удар за ударом и внимательно приглядывался к противнику.

Линкольн начинал сердиться. Очевидно, дикарь брал уроки фехтования, да к тому же обладал природной ловкостью и быстрой реакцией. Не так-то просто будет унизить его, и нетерпеливый Линкольн уже бесился.

Ренно заметил злобу и ярость в глазах врага, и это придало ему надежды. Воин-сенека знал, что в бою никогда нельзя терять терпение. Ренно вспомнил, как Гонка учил его, что воин, несмотря ни на что, должен оставаться спокойным и расчетливым, тогда он всегда будет выходить победителем и уходить с поля боя со скальпами.

Но и рисковать тоже нужно уметь. Ренно придумал простой план действий. Без предупреждения он вдруг перешел в наступление.

Граф легко отбил атаку, но пришел в полное неистовство. Мало того, что этот проклятый варвар высмеял его при дворе, он и теперь хочет его унизить. В бешенстве граф попытался снова перейти в атаку.

При этом он забыл про осторожность, и Ренно без промедления воспользовался этим. Он помнил все, что ему говорили, и потому лишь несерьезно ранил противника вруку, кровь пролилась, и дуэль можно было заканчивать.

Сэр Филипп Ранд громко объявил:

– Разойдитесь и опустите клинки, джентльмены!

Но Линкольн его не слышал. Рассвирепев оттого, что этот полуголый дикарь одержал над ним верх в поединке, он совершенно потерял голову и нанес целую серию мощных ударов. Стоило хотя бы одному из них попасть в цель, и Ренно был бы мертв.

Все секунданты присоединились к сэру Филиппу и кричали во весь голос, но Линкольн никого не слышал, а близко подойти никто не решался.

Ренно отбивал удары и понимал, что должен как можно быстрее закончить поединок. Он поборол внезапную панику и тут понял, что враг его совсем не помнит о защите. Поэтому, отбив очередной мощный удар и едва удержав шпагу в руке, молодой индеец стремительно перешел в наступление и вонзил шпагу глубоко в плечо противника.

Граф пошатнулся и упал на землю.

Ренно не мог успокоиться. Противник нарушил правила дуэли, и он считал, что теперь тоже свободен от этих правил.

Линкольн догадался о намерениях Ренно и, несмотря на страшную боль в плече, ужаснулся.

Ренно отбросил шпагу, выхватил из рук Джефри томагавк и бросился к поверженному врагу.

Первым очнулся полковник Черчилль, за ним ринулись Джефри и сэр Филипп. Один схватил Ренно за руку, двое других пытались остановить его. Ренно отбросил их всех в стороны.

Джефри пришел в ужас и в последней попытке предотвратить убийство закричал на языке сенеков:

– Остановись, сын Гонки!

Ренно тут же пришел в себя и замер как вкопанный. Он понял, что забыл о спокойствии, и устыдился. Он опустил руку и рассеянно заткнул томагавк за пояс.

Теперь врач мог спокойно заняться раненым дворянином, он тут же осмотрел рану и попробовал остановить кровь.

Сэр Филипп Ранд в восхищении смотрел на Ренно.

– Я не виню вас за то, что вы хотели проломить ему голову и снять скальп, – сказал он, – только поймите, что в Англии так не делают. Единственное, о чем я жалею, что эта дуэль происходила не в Новом Свете, там правила более… более гибкие.

Джефри и полковник Черчилль поздравляли Ренно. Майор подошел к графу.

– Доктор, – спросил он, – ваш пациент в сознании?

– Да, сэр Филипп, хотя я дал ему настойку опия, и он скоро заснет.

– Вы слышите меня, Линкольн? – Граф что-то пробурчал и кивнул.

Сэр Филипп заговорил уничижающим тоном:

– Вы опозорили себя, свое имя и всю Англию. Я призываю вас не возвращаться в Лондон, поезжайте лучше к себе в поместье и оставайтесь там. Когда в Уайт-Холле узнают о вашем поведении – а я уверяю вас, что узнают, – ни один джентльмен не захочет подать вам руку.

Секунданты графа были смущены его недостойным поведением и дружно закивали. Они явно хотели отмежеваться от него.

Сэр Филипп обернулся к Ренно и протянул ему руку.

– Вы вписываетесь в планы Уайт-Холла даже лучше, чем вам кажется, – сказал он, но не потрудился объяснить, что именно имеет в виду. – Мы еще с вами встретимся, и раньше, чем вы предполагаете.

Глава восьмая

Через два дня после дуэли за Ренно и Джефри приехал экипаж, и молодой офицер доставил их в военно-морские доки. Там их встретил коммодор Чарльз Маркем, старший офицер, седовласый, но моложавый и румяный.

– Когда вы будете готовы отплыть в Бостон? – спросил он, сопровождая их к кораблям, стоявшим у соседних причалов.

– Прямо сегодня, – ответил Джефри.

– Ну, не так скоро, – улыбнулся коммодор. – Но вот послезавтра с утренним приливом вполне возможно. Эти корабли входят в состав конвоя.