Изгой - [47]

В ответ раздался нестройный хор виноватых голосов.

– Да, господин.

– Убедились, господин.

– Простите нас, господин.

– А ты убедился? – еще ласковей осведомился я у Рикара. – Или еще раз хочешь попробовать? Дать топорик?

– Убедился, господин. На собственной шкуре, – пробубнил здоровяк, избегая встречаться со мной взглядом. – Я вообще был против этой затеи. Что я, живого человека от нечисти не отличу? Простите, господин.

– Хорошо. А теперь я хочу показать вам слабые места в вашем замысле. Первое – меня лечил священник. Какая темная тварь может это выдержать? А? Идем дальше – не далее чем несколько дней назад я спас ваши жизни, чего не стал бы делать, будь я перевертышем. Припоминаете?

– Припоминаем, господин, – ответил за всех Литас, понурив голову. – Не подумали.

Глубоко вздохнув, я продолжил:

– А теперь слушайте меня. Сейчас подбираете с земли вот это, – я ткнул пальцем в здоровяка, – и несете на площадь. До наступления ночи делаете три волокуши, да попрочнее, чтобы всю дорогу назад выдержали. Выступаем завтра с утра. С собой забираем детей и сколько сможем из оружия и инструментов. Выполняйте. Да! Чуть не забыл. Ты, Рикар, держись от меня подальше. Видеть твою морду не хочу. То же самое касается и той рыжей стервы Ван Ферсис – так ей и передайте. Не послушается – прибью! Поняли? Так, чего стоите?

Отвернувшись, я медленно пошел по узкой деревенской улочке. Злость все никак не проходила и туманила мысли, но, несмотря на это, мне надо было о многом подумать. Мои люди – я все еще считал их своими, – убедившись, что клятва крови действует, успокоились на этом. Но не я.

Единственное, в чем я сейчас был уверен, так это в том, что я не Корис Ван Исер. И никогда им не был. Слишком много указывает на это.

Тогда возникает закономерный вопрос: а кто я, собственно, такой?

И почему меня все принимают за настоящего барона?

С другой стороны, если я не Корис, то тогда почему сработала магия крови?

Поразмышлять на эту тему мне не удалось – головная боль стала просто невыносимой, казалось, что череп сейчас расколется на части. Пришлось оставить это до лучших времен. Бездумно постояв, я неохотно развернулся и поплелся в сторону площади.

Мы и так слишком сильно задержались здесь, пора бы и честь знать. Да и в Подкове нас уже заждались – как бы не надумали снарядить поисковую экспедицию. Следует поторопиться.

Не знаю почему, но то и дело у меня перед глазами всплывал образ рассерженной Али с ее огромными зелеными глазищами, мечущими молнии. Неужели ее брошенные сгоряча слова так сильно задели меня?

Где‑то на границе…

Кажущаяся бесконечной каменная стена растянулась на лиги, следуя с юга на северо‑восток и надежно отсекая территорию Диких Земель. Через каждые двадцать лиг находились пограничные форпосты, которые за прошедшее время разрослись в настоящие поселения, а то и городища.

Уже под вечер, когда солнце коснулось верхушек деревьев, в небольшой пограничный городок въехали несколько закутанных в черные плащи всадников. Они не стали искать трактир, чтобы промочить пересохшее горло, напротив – никто из них не спешился. Да и лошади не казались уставшими от долгого перехода.

Грохоча копытами по булыжной мостовой, они промчались сквозь город галопом, не сдерживая лошадей и не обращая внимания на оказавшихся на их пути людей, едва успевших отскочить в сторону, чтобы не оказаться под копытами.

Выехав из массивной арки ворот, отряд остановился. Сразу за воротами выложенная камнями дорога заканчивалась, переходя в узкую грунтовую одноколейку, заросшую высокой травой, – здесь начинались Дикие Земли.

Откинув капюшон плаща на спину, старик достал из седельной сумки пылающий красным шар и некоторое время внимательно вглядывался в плывущие в нем огненные сполохи. Удовлетворенно хмыкнув, он спрятал шар обратно и пришпорил лошадь, направив ее точно на запад. Остальные слитной группой последовали за ним. Порывы ветра раздували полы черных плащей, взметая их высоко в воздух, и в сгущающихся сумерках казалось, что летит стая воронов, учуявших запах смерти.

Глава девятаяПуть к дому

И снова со всех сторон нас окружает бесконечный и величественный лес. Окажись я здесь в другой момент, то, возможно, восхитился бы его первозданной красотой. Сейчас же мне было не до этого – кожаная упряжь волокуши невыносимо резала усталые плечи, с распаренного лица градом катился пот, заливая глаза. Вот уже как полдня я смотрел только под ноги, лишь изредка вскидывая голову, чтобы убедиться, что не сбился с пути, и снова утыкался взглядом в пожухлую траву.

Я вымотался настолько сильно, что, наткнись мы сейчас на шурдов, меня хватит не больше чем на пару взмахов мечом. Остальные чувствовали себя не лучше – вот уже третий день мы упорно двигались к дому, таща за собой тяжело нагруженные волокуши.

Одну из волокуш заняли самые маленькие из детей, те, что постарше, шли самостоятельно и даже пытались помочь в меру своих силенок, когда волокуша застревала в переплетении сучьев.

Оставшиеся две волокуши мы заполнили тщательно отобранными вещами. Большей частью это были инструменты, лучшее оружие, наконечники стрел и доспехи. От всего остального пришлось отказаться, хотя охотники успели натаскать на площадь огромную кучу добра, большую часть которого мы были не в состоянии унести. Пришлось устроить строжайший отбор. Каждый предмет тщательно осматривался, оценивались его состояние, нужность и необходимость, и только после этого он допускался на волокушу.