Изгой: история воина - [6]

Человек протянул к ним руки и тихо поманил к себе. Лошади остановили свой стремительный бег и, кротко опустив головы, фыркая и вздымая бока, медленно начали спускаться к нему. Их было двенадцать.

Радостное возбуждение охватило человека. Никто, никогда не имел таких скакунов. Он ходил между ними, гладил их, говорил нежные слова, а лошади, сгрудившись вокруг него, мягко тыкались мордами в его руки, плечи, лицо.

С этими, словно птицы летающими под облаками, резвыми и послушными животными, он сможет одолеть любого врага и совершить много славных дел. Если даже все недруги ополчатся на него… кому под силу поймать всадника на крылатом скакуне? Он сможет парить в небе рядом с орлами и, может быть, когда-нибудь съездит к старику Солнцу! Пройдет много лет, а люди все еще будут вспоминать его имя, воспевать в песнях и рассказывать детям о могучем воине и странных лошадях.

Радость переполняла его сердце и он начал танцевать, распевая в такт: “Хай-я, хай-я…”

Лошади встрепенулись, изогнули гордые шеи и забили копытами по земле, вырывая с корнем молодую траву, ломая кусты и вытаптывая маленькие, только пробившиеся на свет цветы. Хлопая крыльями, они вставали на дыбы и резко выбрасывали в его сторону передние ноги, стараясь ударить, смять, растоптать… и они скалились! Он никогда не видел у лошадей таких мощных, острых зубов. В одно мгновение страх опустошил его, подавил, смял волю и заставил в ужасе отшатнуться.

Мгла окутала все вокруг, закрыла от взоров яркое, доброе солнце, а лошади, еще недавно такие живые и реальные, начали терять свои очертания, изменяться, становясь все более похожими на странных крылатых людей в белых одеяниях. Человек бросился бежать… прочь… прочь… подальше от этих жутких созданий, но его быстро нагнали и, подхватив, перенесли в некое странное место, где толпилось много индейцев. Они принадлежали к разным племенам. Там были все - и друзья, и враги. Оборванные и грязные, они группами слонялись внутри небольшого загона, а крылатые люди, гримасничая и громко покрикивая, протягивали им сквозь ограду высохшую, пожухлую траву, и ударами хлыстов перегоняли с места на место… словно то были табуны лошадей… Холод…холод…холод…

Видение постепенно рассеялось и раненый индеец приоткрыл глаза. Двое белокожих, старик в черной одежде и молодая девушка, склонились над ним, тревожно всматриваясь в его перепачканное кровью лицо.

* * *

Цепочка двигавшихся друг за другом всадников остановилась, когда из-за располагавшегося впереди валуна, мягко ступая, появился человек с накинутой на голову волчьей шкурой. Указывая рукой на север, он что-то сказал ехавшему впереди, а затем подошел к одному из воинов, державшему его скакуна. Предводитель отряда отдал резкие, короткие распоряжения и, спешившись, индейцы начали готовиться к бою. Они надевали свои военные одежды, раскрашивали лица и совершали магические обряды. Индеец всегда, когда позволяло время, перед схваткой готовил себя к встрече с Великим Духом. Если воину предстояло умереть, он хотел предстать перед божеством в своих лучших одеждах.

Когда все приготовления были закончены, предводитель сделал знак и воины, вскочив на лошадей, поскакали вслед за разведчиком. У одного из холмов они натянули поводья и остановились. Несколько человек взобрались на вершину и осторожно, дабы не выдать своего присутствия, осмотрели окрестности. Внизу, на расстоянии полета стрелы, двигался белый фургон с парой впряженных лошадей. На козлах сидели пожилой человек в черной одежде и молодая девушка. Индейцы еще раз внимательно изучили долину, выясняя, нет ли поблизости других людей, а затем вернулись к своим товарищам…

Индейцы атаковали так неожиданно, что Мишель даже не успела испугаться. Она зачарованно смотрела на приближавшихся всадников, которые один за другим появлялись из-за ближайшего холма, пока просвистевшая рядом стрела не вывела ее из оцепенения. Девушка схватила лежавший поблизости карабин и попыталась взвести затвор. Страх сковал ее тело, пальцы не слушались, и оружие едва не выскользнуло из ее рук.

Старик, стараясь уйти от погони, безжалостно настегивал лошадей, в то время, как Мишель пробралась в конец фургона и, откинув полог, приготовилась стрелять в быстро нагонявших их дикарей. Фургон сильно трясло и ей никак не удавалось хорошо прицелиться. Она пару раз выстрелила в толпу визжавших воинов, но ни в кого не попала.

Видимо, не воспринимая бледнолицых всерьез, индейцы почти не стреляли в ответ. Они скакали не пригибаясь к шеям своих лошадей, а наоборот, держались прямо, как бы показывая, что враги бессильны и уже ничто не спасет их. Это еще сильнее пугало Мишель, но она постаралась взять себя в руки и начала перезаряжать карабин. Обнаженный до пояса дикарь, весь вымазанный красной краской, подскакал совсем близко, вытянул руку, ударил Мишель по плечу концом лука. Удар не был сильным, но испуганная девушка отшатнулась, а воин радостно оскалился, осадил коня и что-то прокричал своим товарищам.

Несколько краснокожих начали огибать фургон слева и девушка, направив на них карабин, выстрелила. Она увидела, как на белой мексиканской рубахе одного из воинов появилось красное пятно и он, вскинув руки, рухнул на землю под копыта лошадей соплеменников. Индейцы взвыли, обрушив на фургон рой стрел. Что-то больно обожгло щеку, разрывая кожу. Карабин выпал из ее рук, и девушка в ужасе кинулась вглубь фургона, словно могла спрятаться там от вопящих вокруг дикарей. Боли от раны она не чувствовала, лишь отчаяние, да безысходность с каждым мгновением все сильнее овладевали ей. Она уткнула лицо в ладони, и слезы, смешиваясь с кровью, потекли по ее щекам. Стрела с глухим стуком воткнулась в пол у ее ног…