Изгоняющий дьявола - [62]

– Скажи там, чтобы побыстрее проваливали! – донесся из глубины квартиры мужской голос.

Девушка грубо отрезала:

– Не трепыхайся, это мой папаша!

Потом повернулась к Карлу:

– Пап, он пьяный. Ты лучше туда не ходи.

Карл кивнул.

Равнодушные глаза молча следили за его руками. Карл достал из заднего кармана брюк бумажник.

– Как мама? – поинтересовалась девушка, затягиваясь сигаретным дымом и не сводя глаз с бумажника. Карл вынул деньги и отсчитывал десятидолларовые купюры.

– Она чувствует себя хорошо. – Он кивнул. – Мама чувствует себя хорошо.

Девушка судорожно закашлялась и прикрыла рот рукой.

– Проклятые сигареты, – прохрипела она.

Карл заметил у нее на руке следы от уколов. – Спасибо, пап.

Он почувствовал, как она вытягивает у него из пальцев деньги.

– О Боже, нельзя там побыстрей? – заорал мужчина из комнаты.

– Слушай, пап, давай поскорей, а? Ты же его знаешь!

– Эльвира!.. – Карл неожиданно сделал шаг вперед и схватил ее за руку. – Сейчас в Нью-Йорке открылась больница! – почти умоляя, прошептал он.

Дочь скорчилась и попыталась вырвать руку.

– Ну хватит!

– Я пошлю тебя туда! Они помогут! Тебя не посадят в тюрьму! Это...

– О Боже мой, ну хватит, па! – хрипло воскликнула девушка, высвободив, наконец, руку.

– Нет, прошу тебя! Это...

Она захлопнула перед ним дверь.

Карл горестно опустил голову – последняя его надежда рухнула.

Из квартиры раздались приглушенные голоса, послышался циничный женский смех, перешедший в кашель.

Карл повернулся и застыл на месте. Перед ним стоял лейтенант Киндерман.

– Может быть, мы поговорим, мистер Энгстром? – засопел детектив. Он стоял, засунув руки в карманы, и грустно смотрел на Карла. – Я думаю, теперь мы можем поговорить.

Глава 2

В кабинете директора Института лингвистики Каррас вставил в магнитофон кассету.

Он выбрал на пленке нужные места и переписал их на отдельную кассету. Сейчас Каррас собирался прослушать первую запись. Он включил магнитофон и отошел от стола. Каррас и директор молча слушали лихорадочное и невнятное бормотание Реганы. Потом Каррас повернулся к директору.

– Что это, Фрэнк? Это язык?

Директор – полный седеющий мужчина – сидел на краю письменного стола. Пленка кончилась. Лицо Фрэнка выражало крайнее удивление.

– Какая-то дикость. Где вы это взяли?

Каррас остановил магнитофон.

– Эта запись хранится уже несколько лет. У меня был пациент, страдающий раздвоением личности. А сейчас я пишу статью по этому вопросу.

– Понятно.

– Ну, и что вы думаете?

Директор снял очки и начал покусывать черепаховую оправу. – Нет, лично я такого языка никогда не слышал.

Однако... – Он нахмурился. И опять взглянул на Карраса. – Можно еще раз прокрутить?

Каррас быстро перемотал пленку и запустил ее еще раз.

– Ну, теперь ваше мнение не изменилось?

– Ритм, характерный для языков вообще, здесь присутствует.

– Да, мне тоже так показалось, – согласился Каррас.

– Но язык мне незнаком, святой отец. Он древний или современный? Или вы сами этого не знаете?

– Не знаю.

– Оставьте пленку у меня. Я попрошу ребят, и они проверят.

– Фрэнк, а вы не могли бы переписать ее? Я должен оставить оригинал у себя.

– Да-да, конечно.

– Но это еще не все. У вас есть время?

– Да. Что там у вас?

– Если я дам вам пленку с записью речи двух разных людей, не могли бы вы, сделав семантический анализ, сказать, принадлежит ли речь в первом и во втором случаях одному и тому же лицу?

– Думаю, что смогу.

– Каким образом?

– Здесь можно применить метод подсчета частоты употребления тех или иных знаков. Если у вас есть запись из тысячи или более слов, можно подсчитать количество разных частей речи.

– А можно ли положиться на такой вывод?

– Безусловно. Почти на сто процентов. Такая проверка выявляет разницу и в основном словарном запасе. Здесь имеют значение не столько сами слова, сколько стиль. Мы это называем «индексом разнообразия». Дилетанту здесь разобраться трудно, что, впрочем, нас устраивает.

– Директор чуть заметно улыбнулся. Потом кивком указал на пленки, которые Каррас держал в руках. – Если я правильно понял, здесь записана речь двух разных людей.

– Нет. И голос, и слова принадлежат одной и той же личности, Фрэнк. Я уже говорил вам, это случай раздвоения личности. И слова, и голоса кажутся совершенно разными, но все это принадлежит одному и тому же лицу. Я буду вам очень обязан. – Вы хотите, чтобы я проверил записи? С радостью. Я передам их специалисту.

– Нет, Фрэнк, я прошу вас о большем – чтобы это сделали именно вы и как можно скорее. Это очень важно.

Директор заглянул ему в глаза и поспешно кивнул.

– Хорошо-хорошо, я займусь этим.

Фрэнк сделал копию записи с пленки священника, и Каррас вернулся в свою комнату. На полу за дверью он нашел записку. В ней сообщалось, что история болезни уже доставлена.

Каррас расписался за пакет. Вернувшись в комнату, он немедленно принялся за чтение и вскоре убедился, что напрасно ездил в институт.

«...предполагается навязчивая идея вины с последующим истерико-сомнамбулическим...»

Но сомнения все-таки остались. Все зависит от того, как объяснять эти явления. А пятна на коже у Реганы? Каррас закрыл лицо руками. То, о чем рассказывала Крис, действительно упоминалось в бумагах. Но там также указывалось, что у Реганы сверхактивная кожа, и она сама могла это делать, проводя по груди пальцем незадолго до появления букв. Обычная дерматография.