Изгои. За что нас не любит режим - [25]

Патриарх отметил, что даже в монастыре «невозможно укрыться от информационного потока, наполняющего всю Землю», и отгородиться от «убийственных для человеческого сознания идей».

В чем не откажешь главе РПЦ – так это в убойности формулировок. Жаль, конечно, что не прозвучало имен этих растлителей человеческой природы и убийц сознания. Но нежелание патриарха делать им рекламу можно понять: ведь даже в монастыре послушники, узнав о существовании таких соблазнов, могли бы прельститься Интернетом, растлиться природой своею и убиться сознанием своим…

Интересно, много ли блогеров сопровождало патриарха в поездке на Соловки.

А если не очень, то тем более любопытно узнать, к кому именно он там с этими предостережениями обращался.

Читатель и самоубийство

Большой репортаж Кати Гордеевой в «Медузе» – о том, как в России и в разных странах мира устроена и работает система профилактики самоубийств и психологической помощи людям, столкнувшимся с суицидом близких. Там же – подборка комментариев кризисных психологов о трагедии в Стругах Красных.

Тема болезненная, трудная, готовых рецептов нигде нет. В каком-то смысле суицидология – точная наука, но слишком уж междисциплинарная. Факторы, которые необходимо учесть для эффективной профилактики суицида, лежат одновременно во многих плоскостях: помимо чистой медицины, огромное влияние на суицидента оказывают семейно-бытовые, социально-экономические проблемы, общий культурный фон отношения общества к попыткам самоубийства…

И, конечно, применительно к российским реалиям никуда не деться от классического брежневского рецепта: давайте задернем занавески и будем считать, что поезд идет. Чем меньше правдивой информации о проблеме просочится в общество, тем лучше. Есть и законодательные инициативы по засекречиванию суицида, и нормы цензурного 139-ФЗ, позволяющие объявить «пропагандой подростковых самоубийств в Интернете» любой текст, видео или картинку, а на сайте Роспотребнадзора выложена даже целая методичка по самоцензуре для журналистов под красноречивым заголовком «Рекомендации по распространению в СМИ информации о случаях самоубийства».

Во вводной части этого духоподъемного документа упоминаются Мэрилин Монро и Курт Кобейн, а также передовой опыт XVIII века по запрещению в разных европейских княжествах «Страданий юного Вертера» И. В. Гете. В общем-то, не поспоришь с утверждением, что когда суицид входит в романтическую моду, у любых героических самоубийц появляется некоторое количество подражателей. Вспомнить хоть Майерлинг, хоть бедную Соню Кайленскую, которая травилась лауданумом на карнавале в Венеции, покуда ее не менее романтичная maman пыталась тем же способом уйти из жизни в Дрездене… Но в общем и целом валить ответственность за подростковые самоубийства на Гете с Шекспиром, Толстого с Джеком Лондоном или Кобейна с Башлачевым – унылый советский идиотизм.

В реальности самоубийств становится меньше не там, где правильно запрещают «Ромео и Джульетту», «Анну Каренину» и «Мартина Идена», а там, где у человека, оказавшегося на опасной грани, есть возможность получить помощь и поддержку – от школы, семьи, психологических служб, общественных и религиозных организаций… И такая поддержка совершенно невозможна в условиях советского подхода, основанного на вранье, замалчивании, блокировках сайтов и сообществ по «нехорошей» теме.

Новая эра для качественных русских СМИ

…Меня позвали поговорить о предстоящем приговоре по моему делу. Ну, и о том, конечно же, как дальше жить людям, которые хотят открыто высказываться в СМИ и в соцсетях, а под уголовную статью за свое мнение идти не хотят.

Предваряя свое вечернее выступление (которое будет, надеюсь, в формате ответов на вопросы зала), могу сказать одно. 19 лет назад я переехал из Израиля в Москву по одной простой причине. Я хотел строить русскоязычный Интернет, его контентную составляющую, а это можно было делать только в Москве, максимум – в Питере, но никак не из Иерусалима. Ни одно из тех СМИ, которые я в этой жизни учредил, нельзя было бы создать, оставаясь вне Москвы, вне России. Как нельзя было основать Pomogi.Org, находясь не в одной из столиц.

Сегодня, исходя из в точности той же логики, я могу сказать всякому, чья жизнь и профессия связана с русским словом, языком, журналистикой: в современной России всем этим заниматься чем дальше, тем трудней, а скоро будет совсем невозможно. Медиапространство схлопывается до пятачка. Зону свободы слова обложили плотней, чем город Алеппо, утюжат и штурмуют со всех направлений. Разгон редакций, блокировка сайтов, запрет иностранных инвестиций, расширение пространства цензуры с помощью растущего списка запретных адресов, имен, слов и тем – все это куда более системные вещи, чем единичные случаи преследования блогеров по уголовным и административным статьям. Как раз уголовка и административка для физлиц, покушение на Кашина, вывоз Соколова в лес и прочие точечные формы воздействия – наименее серьезная угроза из всех на сегодняшний день. Системное уничтожение самой инфраструктуры независимых СМИ, вытаптывание того, что по-английски называется grassroots журналистикой (включая разрушение любой среды, в которой могли бы готовиться кадры), – это процесс, который не остановится и не замедлится в обозримом будущем. Поэтому будущее независимой русскоязычной журналистики – увы, не в России, а за ее пределами. Там, где редактору СМИ нельзя позвонить из Администрации, вызвать его на ковер, потребовать уволить Илью Азара и не пересекать двойных сплошных, окружающих дом для уточки.