Изгои - [15]

Над пьесой драматург работал более двух лет (1926-1928), многократно переделывая текст. К сожалению, черновые рукописи не сохранились. Известно, что первые сообщения о работе над пьесой, "рисующей эпизоды борьбы за Перекоп", появились в прессе в марте-апреле 1927 года. В апреле этого же года Булгаков заключает договор с МХАТом на пьесу, которая называлась "Рыцарь Серафимы" ("Изгои"). К осени 1927 года пьеса была закончена и получила новое название - "Бег". В январе 1928 года состоялась читка пьесы в МХАТе в присутствии К. Станиславского. 1 марта 1928 года был подписан уже новый договор с театром, теперь на пьесу "Бег". Очевидно, текст новой редакции был уже готов, поскольку 3 марта Булгаков обещал в ближайшие дни прочитать пьесу родственникам, а 16 марта драматург сдал два экземпляра пьесы в театр. Более того, еще раньше, 21 февраля 1928 года, Булгаков в заявлении о поездке в Германию и Францию, адресованном в Моссовет, сообщал, что "в Париже намерен изучить город, обдумать план постановки пьесы "Бег", принятой ныне в Московский художественный театр... Поездка не должна занять ни в коем случае более 2-х месяцев, после которых мне необходимо быть в Москве (постановка "Бега")". Однако радужным надеждам драматурга не суждено было сбыться - за границу его не выпустили, а с пьесой начались осложнения.

Следует отметить, что чрезвычайно сложный творческий путь Булгакова мог оказаться еще более сложным, если бы ему активно не содействовали А. Горький, К. Станиславский, А. Свидерский. Обычно в периоды их длительного отсутствия Булгакову приходилось особенно трудно.

Станиславский с восторгом приветствовал пьесу "Бег" но заняться ее постановкой не мог, поскольку зимой и весной 1928 года он активно работал сразу над тремя пьесами ("Унтиловск" Л. Леонова, "Растратчик" В. Катаева и "Вишневый сад"). "Бег" перешел к В. Немировичу-Данченко, который около трех лет вообще отсутствовал в Москве и не был знаком даже с историей постановки "Дней Турбиных".

Принятая театром пьеса была решительно отвергнута Главреперткомом (9 мая 1928 г.) по мотивам чисто политическим. К тому времени уже набирала силу вторая волна критических выступлений "неистовых ревнителей" против Булгакова.

Руководство МХАТа решило организовать новую читку "Бега" и пригласило на заседание художественного совета театра М. Горького, Это было 9 октября 1928 года. Во время чтения пьесы (читал автор) часто раздавался одобрительный смех. Затем состоялось обсуждение. Резолюция Главреперткома от 9 мая 1928 года подверглась резкой критике. "Бег" - великолепная вещь, которая будет иметь анафемский успех, уверяю вас", - сказал М. Горький. Его поддержал начальник Главискусства А. Свидерский: "Если пьеса художественна, то мы, как марксисты, должны считать ее советской. Термин "советская" и "антисоветская" пьеса - надо оставить..."

Немирович-Данченко, который вел совещание, в своем заключительном слове поддержал высказывания Горького и Свидерского. Затем подробно остановился на возможных поправках к пьесе. "Когда Главрепертком увидит пьесу на сцене, - заключил он, - возражать против ее постановки едва ли он будет".

Создалось впечатление, что одержана победа. Уже 10 октября начались репетиции пьесы, а 11 октября в "Правде" было опубликовано официальное сообщение: "МХАТ принял к постановке "Бег" Булгакова". "Вечерняя Москва" в тот же день дала подробное изложение выступления Свидерского и информировала читателей, что МХАТ приступил к репетициям "Бега".

Однако Главрепертком не сложил оружия. Его поддержала пресса. К тому же в это время (13 октября) Горький по решению врачей срочно выехал в Италию, и МХАТ потерял самого авторитетного своего защитника. Этим моментально воспользовались противники "Бега", они придали этому вопросу политическое направление. 15 октября председатель Главреперткома Ф. Раскольников, люто ненавидевший Булгакова, направил в ЦК ВКП(б) донос на Свидерского, в котором говорилось: "На заседании коллегии... в присутствии беспартийной части аппарата Главискусства, представителей МХАТ-1 и газетных корреспондентов тов. Свидерский заявил, что Главрепертком "душит творчество авторов" и "своими бюрократическими методами регулирования обостряет репертуарный кризис".

Представляет интерес ответ Свидерского на это обвинение. "В своих оценках драматических произведений, - писал он, - Главрепертком нередко скатывается к простому противопоставлению "советских" и "не советских" пьес на основании крайне грубых признаков... Провозглашается, что мы... можем обойтись продукцией своих драматургов Киршона и Билль-Белоцерковского и нам не надо гоняться за продукцией "не наших" драматургов. Чудовищность такого рода заявлений очевидна, мимо нее нельзя пройти, так как подобные заявления не могут не вести к соответствующим "делам".

22 октября Главрепертком подтвердил свое майское решение о запрещении пьесы. Характерно, что это решение было принято вопреки мнению Свидерского, который заявил, что "Бег" окажется лучшим спектаклем в сезоне. Более того, режиссер МХАТа И. Судаков читал пьесу, по его словам, "в очень высокой аудитории, где пьеса нашла другую оценку". Но атмосфера на заседании Главреперткома была "совершенно кровожадной", как заявил тот же Судаков. Лидеры РАППа - Л. Авербах, В. Киршон, П. Новицкий, А. Орлинский и др. задавали тон обсуждению и определили ход заседания. Отрицательное решение Главреперткома по пьесе послужило сигналом к массированной атаке на ее автора и на МХАТ, который отмечал в эти дни свое тридцатилетие.