Изгнанники - [8]

Круговым движением руки я высвободила ноги Ранвальда из захлеста и потянула кнутовище на себя. Схватка закончилась, противник на земле, все по-честному. Зрители недовольно загудели и начали было расходиться. А Ранвальд все не вставал. Вот морт! Неужели я его… того? Неловко упал? Но он ведь не старик и не беременная женщина! Лучший воин племени! Куда мне до него? Да и ведь я только подсечку кнутом сделала, не в висок же била. Может быть, угодил затылком на камень? В душе поселилась тревога. Совершать убийство в мирное время было чревато… Подойдя к Ранвальду, я с облегчением выдохнула: он был вполне живой, лежал себе и таращился в небо. Отдохнуть решил, что ли? Пожав плечами, протянула руку в знак того, что вражды не питаю. Тоже традиция. Она-то меня и подвела. Мертвой хваткой удерживая мою кисть одной рукой, Ранвальд прыжком вскочил на ноги, а вторую лапищу протянул к волосам. Такой бессовестный прием меня возмутил. Это не по-воински. Зрители радостно загалдели, противник мой оскалился, преждевременно празднуя победу, а мне в голову ударило тупое бешенство. Ах так? Получи, сам напросился! В следующую секунду с утробным воем, забыв о моих волосах, Ранвальд согнулся, придерживая ладонями ушибленное место. Его физиономия приобрела цвет шкуры молодого лягушонка. Коленом в пах – тоже не очень-то честно, но он первый начал. Толпа, собравшаяся поглазеть на торжественное водворение Бешеной Мары туда, где ей следовало находиться, разочарованно вздохнула. Ранвальд, поддерживаемый с двух сторон друзьями, заковылял прочь. А ведь он такого позора не простит. И правильно сделает, между прочим. Я, как всегда, нарушила все правила и законы племени, за что должна поплатиться. Строго говоря, мне просто повезло, что воин был излишне самонадеян. Явись он с тем же кнутом или арканом, исход был бы другим. Теперь же придется быть начеку, с Ранвальда станется ворваться в шатер ночью и дать мне по голове, так, слегка, чтобы не трепыхалась. А, ладно! Там видно будет.

Я вернулась в шатер, подхватила лук, колчан со стрелами, седло и сбрую. Вскоре уже шагала по тропинке к Конскому лугу. Стреноженный Зверь встретил меня тихим ржанием. Я ласково погладила крутую шею. Красавец! Мощный, высокий в холке, с широкой грудью и плотным, мускулистым телом, гнедой жеребец был удивительно быстр и вынослив. Много веков орки шли к созданию такого совершенства, и теперь кони Холодных степей по праву считаются лучшими во всем Вирле. Зверь нетерпеливо ударил копытом и встряхнул черной гривой.

– Сейчас, дружок, – бормотала я, оседлывая коня, – сейчас, поохотимся.

Ничто не сравнится с охотничьим азартом, охватывающим все существо, заставляющим сердце биться быстрее! Лететь по степи на стремительном коне, приминая ковыль и ощущая прикосновение ветра. Гнать добычу в бешеной скачке. А потом, когда приходит время выстрела – единственного, всегда предельно точного, – чувствовать, как нетерпеливый преследователь, разгоряченный скоростью, уступает место холодному бесстрастному стрелку. Орки живут охотой. Это у нас в крови. Облава и гон – исконно орочьи занятия. На крупного хищного зверя идет облавой все племя. Зверей обкладывают широким кругом, постепенно сужая его, и тогда уже пускают в ход стрелы. Для гона нужно меньше охотников, они рыщут по степи в поисках стада дзеренов и, когда находят, несутся наперерез. Звери спасаются бегством, но орочьи кони не уступают им в быстроте. И вся охота проходит в безумной скачке. Но я часто охочусь в одиночку. Это интереснее всего. Остаешься один на один с добычей, со всей степью – огромной, бесконечной, суровой. И только от тебя зависит жизнь и смерть. Подчас не только звериная, но и твоя. Нет ничего лучше охотничьего азарта! Разве что упоение настоящим боем, которое мне уже не раз довелось испытать. Я говорю именно о бое, а не о нелепых драках с наглецами вроде Ранвальда.

К середине дня я подстрелила молодую косулю и, взвалив ее на спину Зверя, решила возвращаться. Едой обеспечила себя надолго. Мясо надо будет закоптить, но и тогда мне одной слишком много. Поделюсь с соседками. Хозяйки хоть и осуждали мое поведение, однако от дичи не отказывались. За четверть лиги перед домом я спешилась и повела Зверя в поводу, чтобы дать просохнуть от пота. Селение встретило меня настороженно: искоса поглядывали женщины, мужчины делали вид, что не замечают моего появления. И только ребятишки бежали следом, выкрикивая дразнилку: «Бешеная Мара кровера поймала…» В общем, все как всегда.

Однако, как оказалось, я ошиблась. Скинув тушу косули на траву возле шатра, я ослабила подпруги, немного подождала, как учил отец, потом расседлала коня. Достала суконку.

– Мара, кого добыла? – с любопытством спросила Вергильда, моя соседка.

Вылезла из шатра и остановилась в паре шагов от меня, теребя красный кушак на широкой юбке. Вот ведь… будто сама не видит! Или косулю от зайца отличить не может? Хотя этот вопрос – способ завязать разговор. Стоит только ответить, она начнет вываливать на меня последние сплетни, выспрашивать, почему замуж не иду, и молоть прочие глупости. Тьфу… курица. Я неопределенно мотнула головой, продолжая растирать спину Зверя суконкой.