Изгнанники Нирваны - [2]

— Сейчас я открою проход, и вы должны быстро перебежать через эту картинку, после чего окажетесь за спиной врага. Сразу стройтесь, как я вас учил, и бросайтесь в атаку с тыла. Понятно?

— Мы убьем их всех! — рявкнул капитан, а затем спросил с робкой надеждой в голосе: — Вы пойдете с нами?

О, небеса! Похоже, они его любили! Его, который никого не любит и не нуждается ни в чьих добрых чувствах…

Эти наивные существа почему-то очень тепло относились к нему, принимая за доброго волшебника из детской сказки, хотя за свою долгую жизнь Фауст совершил убийств немногим меньше, чем его старший брат весельчак Меф, которого здесь боялись пуще смерти. А младшего брата вообще считали суровым, но мудрым и справедливым правителем. Это Вервольфа, никогда не медлившего, если требовалось проткнуть мечом ближнего, а тем более дальнего.

Что поделать — логика и способность разумно мыслить не были свойственны смертным… Фауст ответил капитану обычным своим равнодушным голосом, в котором звучала немыслимая усталость веков, бездарно растраченных на битву за выживание:

— Нет, я атакую их с фронта. Без меня ваши собратья могут не справиться. Запомни: ты должен опрокинуть каре на левом фланге. И постарайся сохранить побольше своих солдат.

Разумеется, его не слишком беспокоила возможная гибель нескольких десятков деревенских парней. Но через час, когда Фауст, расшвыряв сталью и магией центральный полк гверфов, соединится с отрядом этого немолодого капитана, ему понадобится много живых арбалетчиков, чтобы ворваться в замок. А значит, рота стрелков и меченосцев, брошенная в бой через Козырь, не должна понести больших потерь…

Воодушевленные его напутствием солдаты перебежали через козырные врата, и Фауст услышал, как Крольд свирепым голосом наводит порядок, выстраивая отряд на новой позиции. Убедившись, что дела на этом участке идут как задумано, герцог махнул рукой, посылая в атаку остальную пехоту, а сам поспешил вверх по склону, где за деревьями! укрылся конный полк. Собственно говоря, грешно было называть полком жалкую сотню всадников — хороший эскадрон, а не полк. Зато каждый рыцарь безукоризненно владел оружием и прекрасно чувствовал поле боя, да и скакуны у них были не простые.

Он устроился поудобнее в седле и двинул кавалерию в атаку. Обогнав мерно шагавшую пехоту, лава приближалась к фаланге, грозно ощетиненной наставленными в пять ярусов остриями. Когда лишь четверть мили отделяли кавалеристов от гверфов и враги уже приподняли древки копий, чтобы достойно встретить атакующих самоубийц, Фауст достал из ножен свой меч.

Полированное серебро лезвия ослепительно сверкнуло в лучах восходящего светила. Повинуясь этой безмолвной команде, рыцари натянули уздечки, и кони, расправив крылья, взмыли в воздух. Когда-то, в эпоху Первой Войны, орды Хаоса истребили племя гарпий, но летающие лошадки чудом уцелели в захудалом Отражении по соседству, где их не так давно отыскал Мефисто.

Перемахнув сверху фалангу, полк шумно приземлился в тылу противника. Кони тяжело дышали, утомленные коротким полетом, но большая часть дела была уже сделана.

Пока конь оправлял громоздкие перепончатые крылья, герцог окинул быстрым, взглядом поле боя. Пехотные полки нирванцев уже подступили к противнику, забрасывая гверфов камнями и стрелами. Левее рыцарской кавалерии рубил тыловую шеренгу отряд капитана Крольда. Конница врага, укрывавшаяся в засаде за угловой башней городской стены, торопливо перестраивалась клином, готовясь нанести контрудар. От места главных событий кавалеристов отделяло около двух миль, так что они все равно опоздают. Пора было приступать к разгрому, тем более что к берегу уже приблизились оба парохода — «Господарь» и «Царица», и солдаты Вервольфа спешно высаживались на сушу, грохоча сапогами по дощатым сходням.

Фауст слегка пощекотал коня шпорами и, раскрутив над головой меч, ринулся на вражеский строй, увлекая за собой остальных рыцарей. Задние ряды фаланги начали соображать, что противник оказался у них в тылу, и запоздало принялись разворачиваться. При этом они ужасно суетились, толкая друг друга и неуклюже передвигая длинные тяжелые копья. Четкие линии фаланги на глазах ломались, теряя недавнюю неуязвимость. Едва нарушился многоярусный барьер заостренных наконечников, Смилодон приказал своим гоплитам прекращать пращный обстрел и бросил полк в атаку. А рыцари Фауста обрушились сзади на копейщиков врага, не успевших изготовиться к обороне.

Серебряный клинок с хрустом погрузился в зазор между шлемом и кольчугой, легко перерубив толстую, покрытую жесткой щетиной шею двуногого монстра Гверф только и успел истошно взвизгнуть, а его разъединенные голова и туловище уже падали под копыта герцогского скакуна. Фауст опять замахнулся, рассекая очередного копейщика от шишака до паха, затем выдернул меч и снова принялся рубить обступившие его со всех сторон кабаньи рыла гверфов. Вокруг герцога деловито работали мечами и секирами конные рыцари, а навстречу им рвались пехотинцы Смилодона

Стиснутые двумя стенами клинков гверфы дрогнули и обратились в бегство, бросая оружие и моля о пощаде, но ответом были лишь взмахи неумолимых клинков нирванских полков, зажавших в тиски неприятельское воинство, стремительно превращавшееся в, перепуганное стадо. Возможно, самые быстроногие успели бы уйти под защиту крепостных стен, однако на их пути внезапно оказалась дружина Вервольфа, отрезавшая врагу последний путь к отступлению.