Изгнание норманнов из русской истории - [36]
Мысль о «дикости» или «младенчестве» восточных славян была принята без спора из немецких рук и некоторыми русскими историками, принята вопреки бурному несогласию с нею Ломоносова. Погодин создал на том же воззрении свою фантазию о «норманской культуре» первого периода русской истории, и оно превратилось с тех пор надолго в застывшее, банальное лжезнание и повторялось и русским обывателем, и многими учеными, туземными и иноземными, как общеизвестная непреложная правда. Эту «правду» поддерживают и современные воззрения на славян, как на низшую породу людей, неспособную к высокой культуре («Untermensch»).
Такова предпосылка учения об основании Русского государства норманнами, предпосылка, ограждавшая и эту гипотезу, и ее доказательства от всех нападений. Если критика разоблачала несостоятельность того или другого соображения, доказывающего факт норманского владычества на Руси, - та же сила, сила предвзятого убеждения в дикости доваряжской Скифии, заставляла искать новые данные, утверждающие германское начало в «зарождающейся» культуре наших славян.
Неудивительно поэтому, что сокрушить норманскую теорию не удавалось одной критикой ее доказательств; необходимо было устранить ее предпосылку, т. е. фундамент, поддерживающий ее построение. Но эта задача требовала и требует доныне многих исследований старины, и новые знания, накопляясь, делают очевидным, что Русская равнина до IX века вовсе не была пустым местом.
Возражая на предпосылку норманской теории о некультурности древних славян, Гедеонов характеризует жизнь наших предков перед призванием князей в таких кратких словах: в IX веке «нам известны не отдельные роды, живущие на своих местах без общения и связи, а славяно-русский народ, отличный от прочих славянских народов по наречию, распадающийся на шесть известных племен, имеющий свои города, свое право, свое особое язычество, свою торговлю, свои общие и племенные интересы»[205].
Теперь, когда наука находит все новые пути к темному прошлому народов, мы обладаем уже более или менее достоверными сведениями о судьбах нашего племени задолго до IX века и можем даже «увидеть» воображающим оком жизнь нашей страны в языческие времена.
Множество новых сведений и вновь открываемых памятников убеждают нас в том, что уже в глубокой древности наши предки создавали самобытные нормы общественного устроения и направляли свою жизнь самобытными идеями и поэтическими образами. Духовное пламя уже тогда брезжило в их душах, согревало их повседневность, просветляло ее, и власть этого древнего света не иссякла до наших дней в глубинных, не всегда уловимых, пластах русской души.
Примечания:
196. Учение о норманстве варягов и руси не исчерпывается рассмотренной уже системой доказательств, но те второстепенные соображения, которыми норманисты пытаются ее укрепить, не имеют большого значения: они только дополняют главные доводы и без них лишены даже кажущейся убедительности; они так же случайны, их так же не поддерживают факты, типичные для изучаемой эпохи, их не поддерживают и общие закономерности русской исторической жизни. Так, например, норманисты указывают на древнюю литературу, где норманны иногда назывались русью (у греческих и арабских писателей), а русь - называлась норманнами (у Лиудпранда, западного хроникера X века, которому в качестве посланника приходилось жить в Константинополе). Для объяснения этого явления надо иметь в виду историческую обстановку того времени. Норманны принимали участие в торговых походах руси: вместе с русью они приезжали и на арабский Восток и в Византию, жили на русском подворье, упоминались в договорах, поэтому, нередко, арабы и греки, недостаточно хорошо различавшие северные варварские народности, переносили на норманнов самоё имя Русь. С другой стороны, у некоторых южных писателей слово норманн имело значение не племенное, а географическое - северные люди, что и делало возможным применить его к руси, как народу северному. Срв.: Гедеонов. Варяги и Русь. 506.... 517. «Народные и племенные имена весьма часто перемешиваются даже у лучших и более осведомленных писателей» (Успенский История Византийской империи. Том первый. Часть I. 393).
197. Schlotzer. Нестор. II. 26.
198. Куник. Die Berufung der schwedischen Rodsen durch die Finnen und Slawen. Пред. XVII-XIX.
199. Schlotzer. Нестор. I. 298.
200. Там же. 34-35.
201. Там же. II. 281.
