Избушка на краю омута - [46]

Ладу охватило ощущение нереальности происходящего, которое было так ужасно, что ее сознание отказывалось его воспринимать. Она обхватила себя за плечи и почувствовала, что вся трясется, будто вышла раздетая на мороз. Взгляд ее прилип к ране Федора на спине — она тщательно разглядывала сочащуюся влагой дырочку, как нечто загадочное и непонятное, и она напомнила ей многократно увеличенные фрагменты изображений обычных предметов — вроде бы, что-то такое знакомое, но никак не получается уловить, что именно это может быть.

Кто-то грубо схватил ее за плечи, развернул, и пулевое отверстие на куртке исчезло из поля зрения, сменившись мужским лицом, перекошенным в ухмылке.

— Допрыгался твой дружок! — выдохнул он со словами поток горячего, зловонного воздуха, который ударил ей в нос. — Смотри, не дергайся, а то так же продырявлю и уложу рядом с ним, поняла?

Лада почувствовала, как натянулась и затрещала на ней ткань: он пытался порвать ее одежду. Неожиданно для себя она воскликнула:

— Это обережное платье! Пожалуйста, не рвите! Это платье богини!

От оглушительного хохота в ее ушах завибрировали барабанные перепонки.

— Нет, я не ослышался?! Во, дура! Ей платьишко жалко! — выкрикивал зловонный рот, маячивший перед самым ее лицом, внутри которого сверкали золотые зубы. Лада попыталась отвернуться, но жесткие пальцы сдавили ее щеки с обеих сторон. Осталось лишь зажмуриться, но от вони это не спасло.

— Что, не нравлюсь? — Жаркий шепот ворвался в ухо. — Это ты меня просто не разглядела. А ну, открой глаза, слышь?! Или я тебе их щас вырву за ненадобностью!

Грубые объятия сотрясли ее тело, и она почувствовала себя тряпичной куклой, от страха потеряв контроль над собственными руками и ногами — они безвольно болтались в воздухе, пока он ее нес куда-то. Потом она упала — ее уронили, как куклу. А потом раздался жуткий вопль. Лада открыла глаза. Гигантская медвежья туша, появившаяся непонятно откуда, нависла над ее обидчиком. Миг — и когтистая лапа скользнула поперек его тела, вспарывая ткань модного спортивного костюма вместе с плотью. От мощного удара мужчина отлетел в сторону. Синяя бейсболка сорвалась с головы. Красная жидкость брызнула из него на лету, как сок из переспелого помидора. Почти одновременно оглушительный грохот сотряс воздух. Медведь вздрогнул и заревел, поворачиваясь назад. Желтые клыки угрожающе обнажились в ощеренной пасти. Лохматый парень попятился, выставив перед собой ружье с задранным вверх стволом, из которого еще вился сизый дымок. Гигант в два прыжка настиг его. Послышался хруст, будто ломались толстые сухие ветки. Только веток там не было. А потом послышалось чавканье — медведь лупил обидчика массивной лапой, разбрасывая вокруг себя куски окровавленной плоти.

Лада вдруг поняла, что должна бежать, пока хищник ее не видит. Но Федор… Как бросить его здесь? Мысль о детях заставила принять решение. Она подползла к директору и склонилась над ним. Глаза его были закрыты. Дыхания не слышно. Она коснулась губами колючей щеки. Две слезинки сорвались с ресниц, застряв в его щетине. Надо уходить. Пора. Дети в беде. Их надо спасать. Прошло уже так много времени! Она должна спешить! «Старый упырь, жрет и жрет, кровь пьет, мясо жует, кости грызет», — пробормотала она неосознанно, поднялась на ноги и помчалась стрелой между сосновых стволов, едва касаясь земли ногами.

А в это время на остановке рейсового автобуса, расположенной на шоссе близ села Богдановка, начал собираться народ. Автобусы, курсирующие между Седельниково и Омском, ходили по разработанному расписанию и всегда его нарушали, обычно опаздывая, но могли и раньше времени проехать. Поэтому пассажиры приходили заранее. Ведь если опоздать, то следующего рейса придется дожидаться часа три, если вообще не отменят. С послеобеденным рейсом такое часто бывало.

Первой пришла женщина с клетчатой сумкой, из которой торчали пластиковые бутылки с молоком. Хотела присесть на длинную лавочку внутри бетонной коробки, выкрашенной в яркие цвета — голубой и зеленый, но лавочка, к сожалению, была занята. На ней спал, вытянувшись во весь рост и повернувшись лицом к стене, какой-то неопрятного вида мужчина. И еще внутри пахло мочой и перегаром — возможно, от него. Женщина, устало вздохнув, осталась стоять снаружи, прислонившись к стене. Вскоре пришли еще люди, все незнакомые — наверное, из Седельниково. Только она одна была из Даниловки — самой дальней деревеньки, расположенной к северу от этого большого села. Чтобы добраться до остановки, ей пришлось изрядно пройтись пешком, и ноги гудели от усталости. Ведь еще, возможно, и в автобусе придется три часа ехать стоя, если место никто не уступит: этот рейс всегда идет полный, а на первый, утренний, она опоздала. Если бы не этот алкаш-забулдыга, могла бы хоть немного на лавочке посидеть, так нет — разлегся, как барин, будто он тут один!

Женщина вновь заглянула в пустой бетонный павильон — кроме спящего мужика, внутри никого не было. Люди не желали дышать неприятным спертым воздухом и толпились у дороги. Она подошла к лежащему и несильно толкнула в плечо (теперь ведь не одна на остановке, не так страшно). Вдруг нога мужика безвольно сползла с лавки, а голова чуть повернулась, и она увидела его лицо синюшного цвета. Из полуоткрытого рта выбралась зеленая муха и взлетела, громко зажужжав. То был Ленька-электрик из ее деревни, она его узнала.