Избранные труды о ценности, проценте и капитале. Капитал и процент. Т. 1. Основы теории ценности хозяйственных благ - [23]

Понятия дифференцировались; подобная же дифференциация должна теперь произойти и в учении о ценности. Две самостоятельные группы явлений требуют и двух столь же самостоятельных теорий. Обеим теориям приходится обозначать те разнородные объекты, с которыми имеет дело каждая из них, одним и тем же словом «ценность». Без сомнения, это очень неудобно. Двусмысленность выражения «ценность» породила бесчисленное множество ошибок и недоразумений, да и в будущем она, наверное, породит их еще немало. К сожалению, устранить это неудобство пока нет и не предвидится никакой возможности. Присвоить субъективной ценности какое-нибудь другое название, как предлагал, например, Джевонс [Je von s. Theory of political economy. Ed. 2, P. 82], совершенно нельзя. Мало того, что понятие и название неразрывно связаны между собой как в научном, так и в разговорном языке, для обозначения такого важного понятия мы не найдем в нашем языке подходящего названия, которым можно было бы заменить слово «ценность». Скорее можно было бы заменить название «ценность» в его объективном смысле кратким и выразительным понятием «меновая сила». Я признаю это даже весьма желательным, но не рассчитываю, чтобы такого рода предложение было принято скоро. Дело в том, что в нашем языке название «ценность» остается пока связанным с объективной половиной своего двойственного значения не менее прочно, нежели с субъективной. Разорвать эту связь, правда, не представляется невозможным, но все-таки это дело очень нелегкое, особенно для романских языков, в которых со словами «valore», «valeur», «value» соединяется объективный, меновый смысл в гораздо большей степени, чем с немецким словом «Wert». И во всяком случае предлагаемая перемена не может произойти в нашу эпоху, когда преобладающее большинство теоретиков видят в объективной меновой силе такое понятие, которому принадлежит исключительное право на название «ценность», когда оно рассматривает меновую ценность как единственную «настоящую народнохозяйственную ценность». При указанных выше обстоятельствах преждевременное устранение названия «ценность» могло бы повести только к увеличению той путаницы понятий, которую предполагается уничтожить при помощи подобного приема, и ввиду этого я признаю желательным пока только одно: чтобы выражение «меновая сила» начало употребляться как синоним наряду с выражением «объективная меновая ценность», — дальше этого желания мои пока не простираются [когда Вольф в цитированной выше статье («Zur Lehre vom Wert») предлагает считать объективную меновую ценность и все вообще объективные ценности лишь «ненастоящими ценностями», то он высказывает, на мой взгляд, вполне верную мысль, но в неудовлетворительной форме. Несомненно, что упомянутые выше понятия принадлежат к совершенно иной категории, нежели наша субъективная ценность (которую Вольф обозначает другим именем, но понимает точно так же, как и мы). Однако ж при теперешнем положении дел едва ли возможно, основываясь на одном только указанном различии, требовать, чтобы право на название «ценность» признавалось исключительно лишь за субъективной ценностью и чтобы объективная ценность считалась неправомерной носительницей этого имени].

Учение о ценности стоит, так сказать, в центре всей политико-экономической доктрины. Почти все важные и трудные проблемы политической экономии, а особенно великие вопросы о распределении дохода, о земельной ренте, о заработной плате, о прибыли на капитал, имеют свои корни в этом учении. Поэтому окончательное и не допускающее споров разрешение проблемы ценности должно одним ударом подвинуть нашу науку вперед почти на всех пунктах. Соответственно огромной, всеми признанной важности вопроса о ценности очень велико и число попыток разрешить его так или иначе. К сожалению, до последнего времени усилия исследователей в этом направлении не приводили к вполне удовлетворительным результатам. Несмотря на громадную массу затраченных сил, учение о ценности было и оставалось одним из самых неясных, самых запутанных и всего менее разработанных отделов экономической науки [самую яркую иллюстрацию этого положения может дать простое сопоставление различных определении ценности, пользующихся широкой известностью: «Ценностью называется степень способности данной вещи содействовать достижению человеческих целей» (Pay); «Хозяйственная ценность материального блага есть то значение, которое имеет оно для целесознательной деятельности хозяйствующего человека» (Рошер), «Ценность есть мера власти природы над человеком» (Кэри); «Ценность есть отношение двух обмениваемых услуг» (Бастиа); «Ценность — это отвердевшее рабочее время» (Маркс)]. В таком положении находится дело еще и теперь. Однако если я не ошибаюсь в своих предположениях, в этом отношении уже начинает обнаруживаться решительный поворот к лучшему. Мне кажется, что некоторыми исследованиями, относящимися к недавнему и к самому последнему времени, внесена, наконец, в хаотическое брожение идей творческая мысль, от плодотворного развития которой следует ожидать полного и окончательного разъяснения вопроса о ценности. При подобных обстоятельствах я считаю своевременным снова обратить внимание той части публики, которая интересуется экономической наукой, на вышеупомянутую основную проблему политической экономии. На следующих страницах я сделаю попытку, развивая дальше основные идеи выдающихся экономистов новейшей эпохи, изложить основы теории ценности, или, точнее, выражаясь,