Избранные речи - [55]

Даже те, за кем стояли самые широкие массы, т. н. «представительства» рабочего класса, распадались на множество партий и профсоюзов.

Когда одни звали, другие не шли.

Иногда устроители даже радовались, когда не было большого зала, в котором ради приличия следовало бы провести их собрание. Тогда, по крайней мере, не бросался бы в глаза провал грандиозного мероприятия какой-нибудь “Немецкой народной партии”, и газеты не очень врали, сообщая, что «зал был переполнен».

Теперь в Германии повсюду строятся огромные залы для собраний, помещения, рассчитанные на тысячи людей, и когда мы сегодня созываем людей, даже эти залы оказываются слишком малы! В нынешней Германии собрания проводят не союзы портных, не красные, жёлтые и прочие профсоюзы, правые, левые или центристские партии. На них созывают немецкий народ, и он приходит!

И я приехал сегодня сюда, потому что открытие ещё одного такого зала символично для нашей Германии.

Я особенно охотно приехал в Хоф, потому что знаю, что Хоф в самые тяжёлые годы борьбы был в авангарде развития на пути к национал-социализму.

Я вспоминаю, как Фюрер и мы все в его окружении часто с особым интересом и напряжением ожидали результатов выборов в Хофе и никогда не бывали разочарованы. Некогда слывший “красным” Хоф снова гордо предстал перед миром как национал-социалистическая цитадель.

Я знаю, что Хоф и сегодня при любых обстоятельствах с честью поддерживает свои старые национал-социалистические традиции. При этом мы сознаём, что этот город и вся эта область в экономическом отношении ещё отстают от многих других областей Германии. Нет здесь в избытке и плодов земных. Большая часть здешней промышленности работает на экспорт. Но, прежде всего, это пограничная область, где нельзя было разместить многие предприятия, возникшие в других местах.

Я знаю, что соответственно зарплата и доходы здесь в несколько раз ниже, чем в остальном Рейхе.

Но я знаю также, что именно эти соотечественники и соотечественницы, жизнь которых тяжела, принадлежат к числу лучших и верных последователей Вождя. Они идут за ним с уверенностью, что он и для них сделает всё возможное, что только может сделать человек!

Они знают, что он с утра допоздна думает обо всех и работает для всех тех, которые сами что-то делают для Германии. Они знают, что во всех областях уже произошли чудеса, которые три года назад никто не считал возможными.

Они, как и мы все, убеждены, что дела будут идти всё лучше и лучше!

И они не обманутся в этих своих убеждениях!

Сколь огромны достижения нового Рейха в одной лишь экономике!

Каково было в январе 1933 года принять государство, находящееся на грани краха, экономику, которую давно следовало бы объявить банкротом, а потом за кратчайшее время с помощью этого государства и этой экономики достичь оздоровления, снова дать работу миллионам людей, создать современный Вермахт и одновременно при таком страшном напряжении обеспечить хлеб нашему народу!

Это обеспечение продовольственного снабжения нашего народа должно происходить путём увеличения производства продуктов питания своим силами.

То, чего, тем не менее, не хватает, приходится ввозить, но ввозить приходится не только продукты питания, но и много сырья, необходимого, чтобы работала наша промышленность, чтобы миллионы людей имели работу, чтобы мы могли завершить вооружение.

Но мы можем ввозить товары только в обмен на товары, которые мы производим сами. Предпосылка этого товарообмена — готовность заграницы покупать у нас товары.

С этим в последние годы были большие трудности. Наши возможности экспорта во все страны мира всё больше сокращались, частично потому, что многие страны, которые раньше покупали товары, сами стали их производить; частично потому, что в мировой экономике царит такой хаос, производство и цены строятся на столь разных основах и воздвигаются столь высокие таможенные барьеры, что товарообмены сокращаются.

Конечно, мы могли бы вывозить гораздо больше товаров, чем сейчас. Было бы легко с помощью экспериментов с валютой продавать их за бесценок, а вместе с ними и наше народное достояние. Нам надо было лишь снизить ценность нашей марки настолько, чтобы иностранные обладатели марок могли снова использовать их для распродажи Германии. Это был бы прекрасный экспорт, но он был бы равнозначен бессовестному разбазариванию национального капитала и вызвал бы новое обнищание нашего народа вследствие инфляции.

Может быть, кто-нибудь думает, что мы не могли бы произвести такие эксперименты? Мы могли продавать товары такой ценой. Но мы не хотим ни обманывать наших вкладчиков, ни разорять грядущие поколения, легкомысленно проматывая национальное достояние.

Мы не хотим никаких экспериментов, никакого обмана, мы хотим, чтобы товарооборот осуществлялся честным трудом, на солидной основе и по хорошим коммерческим обычаям.

Для этого нам, понятно, нужны рынки сбыта — но рынки сбыта, которые мы потеряли после войны, мы не можем вернуть, потому что другие государства владеют ими теперь и не отдадут их. Поэтому наш экспорт в настоящее время недостаточен для того, чтобы ввозить всё, в чём мы нуждаемся.