Избранные рассказы - [72]

После девяти месяцев одиночества господин Техрани был близок к помешательству.

9

Господин Техрани находился в том состоянии смятения, граничащего с безумием, когда сон превращается в страшный кошмар, когда приходится отчаянно сопротивляться и бороться, чтобы не лишиться рассудка. Днем ему еще удавалось усилиями воли гнать от себя мучительные воспоминания, мысли, но ночью, когда он становился бессильным, когда терял контроль над собой, они терзали его, и он готов был сдаться.

Иногда старая любовь — ему казалось, что она уже перешла в ненависть, — остро напоминала о себе. Он физически ощущал, что сжимает свою невесту в объятиях. Воображал, что целует ее, говорит о своей преданности, о своей любви. Иногда представлял себя снова там в те годы. Но он отчаянно сопротивлялся этим видениям. Горячий, мокрый от пота, вскакивал с постели. Тяжело дышал. Зажигал свет. Освежал лицо и руки водой, снова ложился. Потом снова засыпал, пока еще более мучительные видения не заставляли его снова вскакивать. Казалось, что он умирает. Он прислушивался к неровному биению своего сердца. Ему хотелось умереть или быть убитым, чтобы как-то омрачить радость изменницы.

Боясь заснуть, он брался за книгу. Глаза скользили по строчкам, пальцы перелистывали страницы, но мысли его продолжали витать в каком-то густом мраке. Это длилось часами, доводя его до полного изнеможения.

— Какого черта тебе надо, господин Техрани, какого черта?! — в негодовании восклицал он. — Зачем ты изматываешь себя? Не лучше ли сдохнуть сразу! Ведь это не жизнь! Я больше так не могу!

Снова ему в голову пришла мысль о самоубийстве, на этот раз более настойчивая. Его мать достала где-то кусочек терьяка на случай, если заболит ухо или зуб. Маленькую коробочку с этим зельем она спрятала в ящик стола. И вот теперь кусочек терьяка, которого он никогда не видел и до которого никогда не дотрагивался, притягивал его. Выпить бы его с глотком водки и погрузиться в приятный сон без всяких кошмаров! Как легко сразу стало бы!

Но он представил себе мать, сестер, друзей, для которых его смерть будет огромным горем. И опять та же мысль: «Что скажут все? Не скажут ли, что я покончил с собой из-за какой-то девчонки?» — останавливала его. Можно перенести боль и мучения, но пережить такое унижение он не мог. К тому же разве сам он не утверждал всегда, что самоубийство — удел слабых, которые убегают с поля боя, бросив начатое дело?! Да, но теперь он признавался себе в своей слабости. У него не было сил бороться со всем миром в одиночку. Его окружали глухие стены. Он был в тупике.

Но разве не сам он сотворил этот тупик? Разве не он соорудил вокруг себя крепость и заточил в нее себя, чтобы иметь предлог для жалоб и стонов?

Однажды вечером, когда господин Техрани сидел со стаканом водки, глядел перед собой в пространство, а в голове его носились бессвязные мысли, неожиданно по радио, что-то всегда бубнившему, он услышал отрывок какого-то романса. Слова, дошедшие до его сознания, подобно пуле, поражающей цель, потрясли его. С тем же преувеличением, с которым он обычно высмеивал банальные романсы, господин Техрани восторженно воспринял этот бейт — он показался ему куском сверкающего алмаза в тине. Он повторял его без конца. Он казался ему нежданным, но своевременно явившимся вестником, раскрывшим ему его собственную душу:

Не умираешь ты и не борешься.

И не живешь — лишь существуешь…

В этих нескольких простых словах он почувствовал упрек себе, даже какое-то оскорбление. Как будто невидимый враг — возможно, его непреклонный двойник — сжимал ему сердце уязвляющими словами, призывая к поединку. И он готов уже был ответить на этот призыв.

Господин Техрани дошел до такого состояния, хуже которого быть уже не могло, — он дошел до кульминации. Да, он был в тупике. Он должен был либо вырваться из него, либо умереть. Нет, он был не из тех, кто легко соглашается со смертью, — иначе он давно бы уже покончил с жизнью, превратившейся в ад, и освободился от мучений.

Как борец на поле битвы, господин Техрани был повержен целой серией последовательных ударов. Чтобы подняться, ему нужна была рука друга. Только это. С остальным он справился бы.

И, к счастью, именно это и произошло — два друга одновременно с разных сторон протянули ему свои руки. Один позвонил по телефону, другой — вернее, другая — прислал письмо.

10

Однажды, вернувшись домой после бессмысленного шатания по городу, он увидел на полу под дверью конверт. Обратного адреса на конверте не было, поэтому, с любопытством распечатав письмо, господин Техрани прежде всего прочитал имя корреспондента. И на душе у него сразу потеплело.

Письмо было от старой подруги. Если можно ее так назвать. От девушки из другого города, которая, как она писала, узнала адрес господина Техрани через какого-то издателя и решила ему написать. И как она хорошо решила! Ласковое лицо ее стерлось в памяти за множеством разнообразных событий последних лет и вот теперь снова возникло перед ним такое, каким было когда-то.

Девушка была его сокурсницей в институте. Их отношения никогда не переходили определенной грани. В тот период, через который проходит каждый молодой человек, господин Техрани подшучивал над любовью, а о браке и вовсе не думал. К тому же ему казалось, что она, эта девушка, не питает к нему никаких чувств, кроме дружеских. И она думала о нем точно так же.