Избранные произведения в одном томе - [509]

Дьявольский ветер сгинул, распухшая болезненная луна краснела, закатываясь на западе. Поднявшись на ноги, я побрел на юго-восток — к лагерю. Что же на самом деле случилось со мной? Может быть, я просто забылся в пустыне и бродил, подчиняясь иллюзиям, по пескам возле погребенных блоков? А если не так, как осмелюсь я оставаться в живых?

Так рассыпалась вся моя вера в рожденную мифами ирреальность моих видений, уступая место прежним адским сомнениям. Если реальна эта пропасть, значит, реальна Великая Раса, а ее кощунственные устремления и метания в охватывающем весь космос водовороте времен не миф, не кошмар, но ужасная, сокрушающая душу реальность?

Неужели я, как ни мерзко понимать это, во время своей амнезии побывал в мире, что существовал за сто пятьдесят миллионов лет до человека? Неужели и тело мое послужило средством передвижения отвратительно чуждому существу, рожденному на грани палеозоя?

Неужели я в числе разумов, плененных этими неуклюжими чудищами, побывал в их проклятом каменном городе во времена его первобытного величия и расхаживал по коридорам в мерзком теле, принадлежащем пленившему меня?

Значит, и в самом деле сны, мучившие меня больше двадцати лет, — воспоминания… истинные и чудовищные?

Значит, и в самом деле приходилось мне разговаривать с умами, обитавшими в недостижимых уголках пространства и времени, узнавать секреты Вселенной… тем, что были, и тем, что еще ожидают своей череды… и писать анналы о собственном веке для титанических архивов с их металлическими коробками? Значит, существуют и эти… древние существа, твари, повелевающие адскими ветрами и визжащие дьявольскими голосами… те, что прячутся, выжидая, таятся в черных недрах планеты, медленно теряя в них силу, пока по растрескавшейся от возраста земной поверхности жизненным путем шествуют привычные нам существа?

Я не знаю. Если эта бездна реальна, если в ней действительно обитает то самое — надежды нет. И тогда на всем этом мире людей лежит коварная и насмешливая тень из вневременья. Но благодарение Богу, у меня нет тому доказательств, и перенесенное мною может оказаться новым обострением заболевания. Я не смог донести металлический ящик, что явился бы доказательством, а подземные коридоры до сих пор не найдены.

Впрочем, если Вселенная действительно повинуется милосердию, их никогда не найдут. Но я должен рассказать сыну, что видел или думал, что видел, и пусть он как психолог рассудит, реально ли это, а потом поведает свои выводы миру.

Я уже говорил: та ужасная правда, что таится за годами мучительных моих видений, возможно, и существует, если истинно то, что я видел в этих циклопических подземных руинах. Мне и в самом деле трудно описать самое мучительное, хотя читатель не мог уже не догадаться об этом. Конечно же, дело в той книге, что оказалась в металлическом ящике, с такими сложностями извлеченном мной с полки из-под пыли бесконечной вереницы веков.

Ни один глаз, ни одна рука не прикасались к ней со времени появления человека на этой планете. Но когда на дне той жуткой пропасти я посветил фонариком на целлюлозные листы ее, хрупкие, потемневшие от пролетевших миллионов лет, я увидел не иероглифы из времен юности нашей планеты — буквы родного нашего алфавита, складывающиеся в слова английской речи, выписанные моим собственным почерком.