Избранные произведения в одном томе - [503]

Неужели мне открылся во всей своей мерзости сохранившийся в целости погребенный уголок архаичного мира? Сумею ли я теперь найти дом учителя письма и башню, где С’гг’ха, плененный разум звездоголового растительного хищника из Антарктики, вырезал на чистой стене некие картинки?

Свободен ли переход со второго уровня, уводящий вниз, в палату чуждых разумов, или же он окажется заваленным и засыпанным? В том зале плененный разум невероятного, наполовину искусственного существа, жителя полой внутренней части неизвестной еще людям планеты, находящейся за Плутоном, — он будет жить там через восемнадцать миллионов лет — лепил из глины нечто невообразимое.

Закрыв глаза и прижав ладони к вискам, я тщетно старался выбросить из головы все эти безумные кошмарные мысли. Тут впервые я остро ощутил движение окружающего воздуха, прохладного и сырого. Содрогаясь, я осознавал, что эоны не видавшая жизни безжизненная цепь зияющих черных пустот под ногами в любой момент может разверзнуться рядом или подо мной.

И я думал о страшных палатах и коридорах, о наклонных ходах, какими знал их во снах. Может ли оказаться открытым путь к центральным архивам? И снова роковой зов прозвучал в моем мозгу — я вспомнил повергающие в трепет писания в чехлах из нержавеющего металла.

Там, говорили легенды и сны, почивает история, вся история — до мельчайших подробностей будущего или прошлого, занесенная на страницы пленными умами со всех миров Солнечной системы во все века ее бытия. Безумно было думать такое, но что оставалось мне — разве был нормален мир, в котором я очутился?

Я думал о запертых металлических полках, о том, как следует поворачивать ручки, чтобы открывать их. Перед внутренним взором появилась одна из полок. Как часто приходилось мне прибегать к этой сложной серии поворотов, чередующихся с нажатиями… в разделе позвоночных, на первом уровне! И я вспомнил их все до единого.

Если только я найду эти полки, то сумею их открыть. И безумие вновь овладело мной. Через какой-то миг я уже прыгал с камня на камень, опускаясь в земные недра по весьма памятному мне пандусу.

Глава 7

Начиная с этого мгновения едва ли стоит полагаться на мои дальнейшие впечатления — все-таки последняя отчаянная надежда не оставила меня, и не исключено, что мой рассказ все еще окажется навеянным демонами сновидением или болезненным бредом. Разум мой жгла лихорадка, и внешние впечатления доносились словно из тумана, чередуясь с моментами беспамятства.

Лучи света таяли в окружающей темноте, вспышками своими выхватывая невыносимо знакомые стены и узоры, поддавшиеся руке времени. В одном месте обрушился свод, и мне пришлось перелезать через высокий завал, едва не достигавший каменного потолка, с которого густо свисали причудливые сосульки сталактитов.

Таков был предельный разгул кошмара, еще усугублявшийся постоянными напоминаниями кощунственной псевдопамяти. Одного только чувства прежде не ведал я — собственного ничтожества посреди чудовищного сооружения. Невесть откуда явившееся ощущение собственной малости угнетало меня, словно мне еще не приходилось видеть эти стены, находясь в обычном человеческом теле. Вновь и вновь я бросал встревоженный взгляд на себя, смутно обеспокоенный человеческими очертаниями собственной фигуры.

Вперед, в беспредельный мрак этой пропасти шагал я, прыгал и спотыкался, часто падая и ушибаясь, один раз едва не разбив фонарик. Каждый камень, каждый уголок этого обиталища демонов был мне знаком, и нередко я останавливался, посвечивая в обрушившиеся, но все же не совсем еще заваленные знакомые проходы.

Некоторые залы обрушились полностью, в других не было ничего, в третьих только обломки. Кое-где я замечал груды металлических деталей — целых и ломаных, в них я узнал колоссальные столы или пьедесталы из моих снов; чем они были на самом деле, я не смел даже догадываться.

Я наткнулся на отлогий спуск и повернул вниз, но через какое-то время на пути моем разверзлась пропасть, ощерившаяся камнями; в самой узкой части своей она была едва ли меньше четырех футов. Здесь обломки камня падали вниз, в неизведанные глубины черной гибельной бездны.

Я знал, что в этом титаническом сооружении должно быть еще два уровня с неведомыми подземельями, и невольно затрепетал в страхе, вспомнив про окованные металлом двери на самом дне. Теперь возле них не могло быть охраны — ведь зло, что таилось за ними, давно уже завершило свои отвратительные и мерзкие дела и после долгого упадка кануло в вечное забвение. Придет конец человечеству — ко времени разумных жуков не станет и обитателей мглы. Но все же, памятуя о местных преданиях, я невольно затрепетал.

Колоссальным усилием воли я заставил себя перепрыгнуть через зияющую пропасть — загроможденный пол не позволял как следует разбежаться, но безумие несло меня вперед. Я выбрал местечко поближе к левой стене, там, где щель в полу была всего уже и камней по обеим ее сторонам было поменьше, и отчаянным прыжком перемахнул на другую сторону.

Наконец добравшись до нижнего уровня, я миновал зал машин. Посреди него из-под камней проступали фантастические изломы металла, погребенного наполовину обрушившимся сводом. Все осталось на прежних местах — где, как я знал, и должно было находиться. И я уверенно перебирался через груды камней, закрывавших вход в огромный поперечный коридор. Насколько я помнил, он должен был увести меня в недра города — к центральным архивам.