Избранные произведения в одном томе - [200]

— Ухожу, — сказал Мишка. — В солдаты!

— Не уходи, Мишка, — просила Лёля.

— Хватит, надоело. Возьму-ка вот этот пустой мешок. Буду складывать в него военную добычу.

И Мишка ушёл с мешком под мышкой. Лёля бежала за ним до самой околицы.

— Когда же он ушёл? — спросила Татьяна Дмитриевна.

— Вчера.

Бродячего солдатика нашли на опушке леса. Он спал, лёжа на мешке. А мешок был плотно набит чем-то, а чем — неизвестно.

— Что у тебя в мешке? — спросила Татьяна Дмитриевна.

— Не могу знать, — по-солдатски ответил Мишка. — Это — военная тайна.

Так они и пошли в деревню с мешком за плечами, в котором лежала военная тайна.

Листья с деревьев сыпались им под ноги, шуршали под ногами. Осень пришла в Полыновку, золотая осень. А ведь на свете не бывает другой осени — всегда золотая.

А в мешке-то у Мишки были орехи. Настоящие лесные осенние орехи. Мишка собрал их, пока был на войне.

И когда начались в школе занятия, тайна военная быстро раскрылась, потому что все ученики щёлкали на переменках Мишкины солдатские настоящие лесные осенние орехи.

Сказка о том, как в школе начались занятия

А занятия в школе начались уже поздней осенью.

С утра дымили в деревне печи, пахло блинами, пирогами.

А в школе пахло мелом, поздними белыми цветами, новыми чернилами, чёрной доской.

Под доской сидел за столом человек с бородой. Это был лавочник Чернов. Борода у него была густая, глаза тяжёлые. Чернова в деревне побаивались — лавочник, человек богатый. Рядом с Черновым сидел за столом и батюшка поп, тот самый, с трубой на голове, которому Татьяна Дмитриевна руку не целовала.

Руку-то не целовала, а всё равно должна была показывать батюшке уважение. Школа была церковноприходская. Люди, которые приходили в церковь, назывались прихожане, а дети прихожан приходили в школу. Татьяна Дмитриевна должна была подчиняться попу. И она вроде бы ему подчинялась, а в душе не подчинялась никогда.

И вот начался первый урок.

Батюшка поп встал, и все ученики сразу встали.

— Господи, помилуй! — сказал поп, да так громко, что у многих учеников поджилки задрожали.

Батюшка начал читать молитву, ученики вытаращили на него глаза и, конечно, ничего не понимали. Молитву-то он читал на церковном языке, а они-то знали свой язык — полынный.

Голос попа становился всё громче, громче, и ученики совсем оробели.

К торжественному дню они все принарядились. Все были в белых штанах и рубахах, на ногах сияли новенькие лапти.

Стоял среди них и солдатик Мишка. Татьяна Дмитриевна заставила и его прийти в школу, в первый класс. Мишке тоже сшили штаны и рубаху, и дед Игнат перед началом занятий его как следует причесал.

Молитва наконец кончилась. Все вздохнули с облегчением, и батюшка поп сказал;

— А сейчас устроим перекличку. — Он взял тетрадь, которая лежала на столе, раскрыл её и вдруг гаркнул: — Антошкин Иван.

Ученики снова перепугались, а больше всех перепугался Ваня Антошкин, маленький мальчик, который тоже пришёл в первый класс. Он никак не ожидал, что сразу после молитвы батюшка поп назовёт его имя.

— Антошкин Иван! — снова повторил батюшка.

Ваня окончательно побледнел, сморщил нос и вдруг заплакал. Татьяна Дмитриевна подошла к нему и шепнула на ухо:

— Не бойся, Ванечка. Встань и скажи: я.

Но Ванечка плакал безудержно.

— Вот ведь история, — сказал батюшка лавочнику. — Ревёт чадо, а чего ревёт?

— Напугалось чадо, батюшка, — сказал Чернов. — Вот и ревёт. Вы уж потише, батюшка, чадо какое-то пугливое попалось.

— Гм… чадо пугливое… Ну чего ты ревёшь, чадо? Встань и скажи: я.

Ванечка встал, а сказать ничего не мог.

— Ну, — сказал батюшка. — Кто тут Иван Антошкин, можешь ты ответить? Ты Иван Антошкин или я?

Ванечка на миг перестал плакать, подумал немножко, действительно, кто же тут Иван-то Антошкин, и сказал наконец, ткнув себя пальцем в грудь:

— Мон.

Тут все, конечно, засмеялись. «Мон» — это было на полынном языке, а надо было отвечать на русском.

Батюшка поп махнул рукой и продолжал перекличку:

— Киреев Ефим.

— Я.

— Несмеев Григорий.

— Я.

Наконец дело дошло до солдатика.

— Михаил, — прочёл батюшка поп, хотел было продолжить и остановился. — Михаил… Что ещё такое? Михаил, а дальше пусто. Где его фамилия?

— У него нет фамилии, — сказала Татьяна Дмитриевна. — Он — найдёныш.

— Какой ещё найдёныш? Где фамилия? А ну встань, Михаил.

Мишка встал. Батюшки он особенно не напугался и поглядывал, далеко ли до окна, чтоб выпрыгнуть в крайнем случае.

— Кто ты таков, Михаил? Откуда?

— Я — бродячий солдат, — ответил Мишка.

— Этого ещё не хватало, — сказал батюшка, — то чадо пугливое, то солдат бродячий. Нечего ему в школе делать.

— Вот и хорошо, — сказал Мишка. — Я бы и сам давно ушёл на войну, да Татьяна Дмитриевна не пускает. Ну пока! Привет! Пишите письма, а я пошёл.

— Сядь, Михаил, на место, — сказала Татьяна Дмитриевна. — Ты будешь учиться.

— Да он же некрещёный! — взревел батюшка. — Фамилии не имеет.

— Пусть учится, — спокойно ответила Татьяна Дмитриевна.

— Бррродячий солдат… — забурчал батюшка поп. — Ладно, пусть сидит. Немедленно придумать ему фамилию и окрестить.

Сказка о фамилии

А Лёля сидела всё это время в сторожке у деда Игната. Она слышала, как плакал Ваня Антошкин и как Мишку-солдатика чуть не выгнали из школы.