Избранные произведения в одном томе - [164]
— Признавайся, ты лазил в буфет?
— Лазил.
— Ну и куда монахов девал?
— Каких монахов?
— Сам знаешь каких.
— Не знаю никаких монахов, — заупрямился покладистый, в общем-то, гражданин. — Надо же мне было зайти в этот переулок. По всем улицам ходил — не попадался.
— Ты нам зубы не заговаривай! — сказала бабушка Волк. — Залез на крышу, грабли свои выставил — и нету голубей.
— Ничего подобного, — снова заупрямился гражданин Никифоров. — Не лазил я на крышу и грабли не выставлял.
— Выставлял, выставлял. Я сама видела. Залез на крышу и давай грабли выставлять, под антенну маскироваться, — сказала бабушка Волк и размахнулась.
Но тут Крендель мягко сказал:
— Бабуля.
— Что ещё? — недовольно обернулась бабушка Волк.
— Бабуля, — повторил Крендель. — Вы же не видели, как он на крышу лазил. Вы в лифте сидели.
— А может, у меня бинокль был! — задиристо сказала бабушка Волк, но тут же замолчала, потому что при чём здесь бинокль.
— При чём здесь бинокль? — сказал гражданин Никифоров. — Вы, мадам, что-то перепутали. Ну, я пошёл.
Он повернулся к нам спиной, вздрогнул и вдруг бросился со всех ног по переулку. Через секунду не было уже нигде гражданина Никифорова, и след его простыл. Я даже нарочно пощупал рукою след — да, простыл.
Глава 11
Гражданин Никифоров бежал по Крестьянской заставе, и грабли, вытянувшись, летели за ним.
«И зачем я пошёл в этот проклятый переулок! — думал на бегу гражданин. — Только зашёл — и сразу попался!»
Нет, гражданин Никифоров не брал голубей, но было у него на совести одно дело, а может быть, даже и два, и, когда бабушка Волк посмотрела пристально, страх сразу просочился в его грудь.
«А ну-ка постой, голубок. А не ты ли лазил в буфет?» — сказала старушка, и тут не то что страх — ужас охватил гражданина.
Ведь, конечно, это он, конечно, он лазил в буфет, но не в тот, что стоял на крыше. Гражданин Никифоров лазил совсем в другой буфет. Правда, это случилось два года назад, и буфет этот был в городе Карманове, и с тех пор гражданин ни в какие буфеты не лазил — и всё-таки сейчас смертельно перепугался. Он мигом представил, как его тащат в милицию и отбирают грабли.
«И всего-то один раз, — подумал на бегу гражданин. — Всего один раз залез я в буфет. Да и взял-то мало: пять кило колбасы, две банки сгущёнки, торт. Другие больше берут. По шесть кило берут и не боятся».
Впрочем, гражданин боялся не только милиции, он боялся звонить по телефону, купаться, ездить на лифте, боялся, что кукушка мало ему накукует, и даже боялся падения метеоритов.
Но это я даже могу понять.
Как-то вечером, когда в небе зажглись звёзды, мы с Кренделем бродили у Крутицкого теремка. Рядом строился дом, повсюду были навалены огромные катушки, трубы, кирпичи. В тот вечер было много падающих звёзд. Они то и дело разрезали тёмное небо над Москвой-рекой.
Вдруг на заборе, за которым торчал подъёмный кран, я увидел плакат:
БОЙСЯ ПАДЕНИЯ МЕТЕОРИТОВ!
В ту ночь мне снились страшные сны: Земля сталкивалась с Луною, метеориты вонзались в асфальт, и я метался по Крестьянской, спасаясь от небесных тел. Утром я снова пошёл на стройку.
При дневном свете плакат читался по-другому:
БОЙСЯ ПАДЕНИЯ МАТЕРИАЛОВ!
Честно сказать, я понимаю и тех людей, которые боятся ездить на лифте. Едешь на лифте, а он вдруг застрял! Сердце уходит в пятки, начинаешь метаться и кричать: «Я застрял! Я застрял!»
А лифт ни с места. Страшно.
Страшно было гражданину Никифорову. Он бежал, и грабли, вытянувшись, летели за ним.
Глава 12
На улице окончательно стемнело. Огненное слово «Рубин» зажглось над кинотеатром, багровым огнём озарило лица прохожих.
У забора, на котором наклеены были афиши, стоял человек с граблями. Ему хотелось пойти в кино, но сделать этого он не решался и, главное, не знал, куда девать грабли.
Прохожие обходили его, топтались у афиш, толпились у касс кинотеатра, толкали друг друга, не извиняясь. Одна девушка поглядела на грабли, засмеялась, побежала к кассе. Гражданин хотел было бежать за ней, но грабли его не пустили, и он остановился, мечтая о граблях, которые складывались бы, как удочка.
Долго стоял он на одном месте и глядел, как вспыхивают в окнах домов тёплые абажуры, как дрожит за шторами что-то неверное и голубое.
— Телевизоры смотрят, — угадывал гражданин.
За таким телевизионным окном в мягком кресле сидел человек. Это и был Похититель.
Над головою его на стене висели портреты киноактрис, наших и зарубежных, у ног стоял плетёный садок с голубями-монахами, а прямо перед ним сияли экраны трёх телевизоров. Похититель смотрел сразу три программы. Надо отметить, что по одной программе передавали «Артлото», по другой — «Спортлото», по третьей — «А ну-ка, мальчики».
«Как хорошо иметь три телевизора, — размышлял Похититель. — Ничто не проходит мимо твоих глаз. Да, телевизор — полезная штука».
Похититель повёл глазами слева направо по всем трём экранам, потом справа налево и тут наткнулся взглядом на садок с голубями.
— Ну вот, — сказал он сам себе. — То, к чему давно стремился — достиг. С голубями больше дела не имею. Целиком переключаюсь на телевизоры. Голубей-то похищать просто, а чтоб свистнуть телевизор, надо быть немножко художником. Вещь хрупкая, громоздкая, задел экраном за дверную ручку — и привет.
Однажды деревенский парень отправился на базар покупать поросенка, а в результате купил пса в мешке. А потом и вовсе угодил в милицию. Но там разобрались, что к чему, и в результате все закончилось хорошо.
Герой повести строит лодку, «самую легкую лодку в мире», и отправляется путешествовать по северным озерам. Картины природы, написанные с мягким лиризмом, своеобразные характеры людей проходят перед читателем. В пути героя ожидают странные происшествия, неожиданные встречи. В книгу входят также рассказы, главная тема которых – связь человека с природой.
В центре приключенческой повести — жизнь бездомной кошки, её борьба за существование. Она с честью выходит из многих сложных и даже трагических ситуаций.Издательство «Детская литература». Москва. 1990.
Смешные и немного опасные приключения Васи Куролесова продолжаются. Попутно Васю накрывает любовь одновременно к девушке Шуре и к соленым огурцам.
В книгу известного детского писателя включены лучшие рассказы для детей, полные лиризма и мягкого юмора. Некоторые из них рассказывают о защитниках наших границ. Повесть «Чистый дор» — из жизни тружеников села во 2-й половине ХХ века. Иллюстрации Н.Устинова.
Владимир Набоков считал, что есть три составляющие писателя: рассказчик, учитель и волшебник.Юрий Коваль вписывается в эту формулу идеально. Его книга «Воробьиное озеро» — это лирические миниатюры о природе, о мире вокруг нас. Дети и взрослые увидят здесь совсем разные образы: для детей — это лошадки, грачи, бабочки, рыжие коты и фарфоровые колокольчики, для взрослых — притчи, в которых открывается волшебный мир поэзии и тонких духовных вибраций.Полные жизни, местами лиричные иллюстрации Галины Макеевой к замечательной детской книге.Для младшего школьного возраста.Издательство «Малыш».
Горячо влюбленный в природу родного края, Р. Бедичек посвятил эту книгу животному миру жаркого Техаса. Сохраняя сугубо научный подход к изложению любопытных наблюдений, автор не старается «задавить» читателя обилием специальной терминологии, заражает фанатичной преданностью предмету своего внимания, благодаря чему грамотное с научной точки зрения исследование превращается в восторженный гимн природе, его поразительному многообразию, мудрости, обилию тайн и прекрасных открытий.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
Сон, который вы почему-то забыли. Это история о времени и исчезнувшем. О том, как человек, умерев однажды, пытается отыскать себя в мире, где реальность, окутанная грезами, воспевает тусклое солнце среди облаков. В мире, где даже ангел, утратив веру в человечество, прячется где-то очень далеко. Это роман о поиске истины внутри и попытке героев найти в себе силы, чтобы среди всей этой суеты ответить на главные вопросы своего бытия.