Избранные произведения в одном томе - [2]

26 ноября 1920 года Ярослав Гашек выехал из Москвы с документами, полученными на имя австрийского военнопленного. В Праге он оказался 19 декабря. Здесь весной и летом 1921 года он создает первую часть романа «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны». Книга принесла Гашеку мировую известность. Бертольд Брехт писал: «Если бы я должен был назвать три произведения, которые в нашем столетии создали мировую литературу, то я сказал бы, что одно из них — «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека».

В своей книге талантливый писатель нарисовал широкую реалистическую картину Чехии периода войны, а по рассказам Швейка — и Чехии довоенного времени. Роман о Швейке изображает государственный аппарат Австро-Венгрии, от императора до мелкого чиновника. Вот император: «Мордастый Франц-Иосиф Габсбург прославился в качестве общепризнанного идиота — то же безудержное словоизлияние, то же изобилие крайней наивности».

Ярослав Гашек высмеивает генералитет и офицеров армии — «славный» и главный оплот империи. В романе выведена целая галерея солдафонов всех степеней и рангов. Некоторые охарактеризованы подробно, другие лаконично, одной-двумя фразами, но всегда очень метко.

Публикация романа не принесла его автору материального благополучия. Гашек был вынужден искать дополнительный приработок, в котором он очень нуждался. Он сотрудничает в газетах и журналах, пишет рассказы, статьи, фельетоны.

С осени 1921 года до кончины, Ярослав Гашек прожил в городке Липницы, выезжая несколько раз на два-три дня в Прагу, в ближайшие местечки и села. Он быстро приобрел среди местных жителей множество друзей самого различного социального положения, был близко знаком даже с одним пастором, хотя вообще духовенства не любил. При его общительном нраве, искристом юморе, при его редкостной, прямо невероятной щедрости он, естественно, снискал широкую популярность и горячую любовь у жителей всей округи, в том числе и у детей.

Несмотря на явные симптомы серьезной болезни, появившейся уже вскоре после приезда из России, Гашек совершенно игнорировал врачей. До последних дней он сохранял свой неподражаемый юмор, стремился закончить «Похождения бравого солдата Швейка». Как вспоминают близкие ему люди, после окончания этого романа Гашек собирался написать другой — «Похождения господина окружного начальника». Однако преждевременная смерть оборвала жизнь писателя 3 января 1923 года, когда ему не исполнилось еще и сорока лет.

На похороны Ярослава Гашека пришли почти все жители Липниц, много народа из окрестностей. Как писал один из друзей писателя, «первого безбожника в Липницах хоронили без церковного обряда у кладбищенской ограды, вблизи пристанища самоубийц, где нам милостиво было разрешено выкопать Гашеку могилу».

Никто, вероятно, в то время не осознавал в полной мере, что в захолустных Липницах рядом с самоубийцами был похоронен величайший чешский писатель, один из редких создателей художественного образа мирового значения, которому на века суждено быть спутником человечества.

РАССКАЗЫ 1901–1908

Сельская идиллия

Был прекрасный июльский день. Я весело шагал по живописной долине Сазавы. По одну сторону реки простирались густые леса, по другую тянулись поля шумящих хлебов. Целью моего пути было местечко Ледеч. Солнце сияло вовсю, хотя уже близился вечер.

Я не очень хорошо ориентировался в этой местности, и весьма вовремя мне пришло в голову справиться у подростков, пасущих коров на опушке леса. Я спросил их, как скорее всего добраться до Ледеча. И пошел вперед, не обращая внимания на комья земли, которыми меня, чужака, любовно потчевали эти пастухи.

Пройдя лесом примерно полчаса, я увидел башню костела в деревне С. Я прибавил шагу и вскоре очутился на деревенской площади. Мне хотелось есть, и я направил свои стопы в трактир, откуда слышалась громкая музыка.

На пороге сидела девчушка лет пяти и горько плакала.

— Чего ты плачешь? — спросил я ее.

— Дядечка умер, и сегодня его хоронили. Мама сказала, что больше он не вернется, а в воскресенье он всегда давал мне крейцер.

— Ну не плачь, — успокаивал я ее. — Вот тебе два крейцера.

Девчушка утихла, взяла два крейцера и радостно побежала к лавчонке, расположенной неподалеку.

Я вошел в трактир. Там было полно народу и царило оживление.

Громкий смех звучал то у одного, то у другого стола.

Откуда-то из глубины, где устроились музыканты со своими инструментами, доносился настоящий адский грохот.

Через окно виднелся садик, там танцевала молодежь.

У девушек на головах красовались белые венки, и парни были одеты по-праздничному, хотя день был будничным.

Я разглядывал хоровод танцующих, и вдруг мое внимание привлекли пожилая женщина с девушкой лет двадцати. Девушка не переставая плакала, а пожилая женщина лишь время от времени вытирала платком глаза.

Утолив голод и жажду, я завел разговор со стариком, сидевшим за моим столом.

Пожаловался на жару, царившую в тот день.

— Да, жара, — сказал старик, — и дождика не видать так что, слава богу, нам повезло.

— А это что, свадьба? — спрашиваю я старика.

— Свадьба? Да что вы! Нет, поминки справляем. Умер брат здешнего трактирщика, не бедный был. Дом имел и на книжке тысчонку-другую. Да и не женатый, вот все трактирщику и досталось. У нас обычай: если кто умер, так после похорон от наследников всем угощенье. Трактирщик хотел устроить поминки поторжественней и пригласил музыкантов, родственникам поднес пива, народу набралось много, ну, он еще и подзаработает.