Избранные произведения в одном томе - [1185]

Несмотря на то что Макартур в первые часы войны лишился своей авиации, многие историки описывают оборону Филиппин под его руководством как «одну из величайших оборонительных операций в мировой истории», впрочем, все же признавая, что координирование действий было налажено неважно. Хозяйственные работы никогда не были сильной стороной Макартура. Во время японского наступления его солдаты вынуждены были сидеть на голодном пайке, испытывая острую нехватку боеприпасов, но при этом противнику достались 4500 тон риса, 500 000 артиллерийских снарядов и 3 400 000 галлонов нефти и мазута, а также продовольствие, одежда и медикаменты. Все это ускорило капитуляцию американских войск.

Хотя нельзя сказать, что они сдались без боя. Макартур отступал назад и, объединяя все остававшиеся у него силы, отводил их в негостеприимные тропические джунгли. На полуострове Батаан его солдаты, опутав реки и глубокие зеленые расселины колючей проволокой и усеяв их минами, создали крепость, перед которой японцы вынуждены были остановиться. Страдая от дизентерии, авитаминоза, малярии, нематод и прочих бесчисленных местных напастей, этот разношерстный отряд из 65000 филиппинцев и 15 000 американцев проявил стойкость, заставившую покраснеть тех, кто слишком поспешно склонял голову перед солдатами японского императора.

Макартур находился в глубоком блиндаже на острове Коррегидор, расположенном у побережья Батаана. Его сторонники утверждали, что ему нужно быть рядом с центром связи, чтобы поддерживать контакт с Вашингтоном. Но убедить злопыхателей было не так-то просто, и за генералом закрепилось прозвище «Даг-аут Дуг» («Закопавшийся Дуг»). Вероятно, лучше бы Макартур не имел связи с Вашингтоном, ибо он постоянно рассказывал своим подчиненным цветистые сказки о подкреплениях, которые вот-вот прибудут, во всеуслышание повторяя мелодраматичную фразу: «Даю народу Филиппин торжественную клятву, что он сохранит свою независимость и свободу».

Несмотря на невыполненные обещания, Макартур не остался без награды. 17 декабря он получил четвертую звезду на погоны и был удостоен Медали почета, которой обычно удостаивались лишь проявившие личную храбрость под огнем противника. 28 декабря Макартур позвонил Хорхе Варгасу — оставшемуся разбираться с японскими захватчиками, — чтобы справиться о состоянии своих финансовых счетов, и попросил вложить 35 000 долларов в доходные акции. Впоследствии Вар-гас подсчитал, что этот звонок сделал Макартура к концу войны миллионером. 3 января 1942 года президент Филиппин Кэсон выделил из национального казначейства Макартуру полмиллиона долларов, вместе со 140 000 долларов для других американских советников, помогавших филиппинской армии.

Отсутствие подкреплений, которые неоднократно торжественно обещал Макартур, сделало окончательную трагедию еще более горькой. Но все же защитники Батаана к апрелю 1942 года, когда они были вынуждены сложить оружие, доказали, что японские солдаты все-таки не обладают сверхнепобедимостью. «Дерущиеся сукины сыны Батаана» стали легендой. Рассказ о «походе смерти», который им пришлось совершить в концентрационные лагеря на севере Лусона, стоивший тысяч жизней, был одним из первых свидетельств жестокого и бесчеловечного обращения с военнопленными в японских лагерях, достигших Америки. Весь мир был потрясен, американцы объединились, охваченные гневом. Писатель Уильям Манчестер, ветеран морской пехоты США, вернувшийся на Тихий океан в 80-х годах, написал:

«Они сражались с самоотверженностью, изумившей бы поколение 80-х. Что еще более удивительно, эта самоотверженность поразила бы их самих — тех, какими они были до Перл-Харбора. Среди стойких солдат Макартура были повара, техники, летчики, чьи самолеты были сбиты, моряки, чьи корабли были потоплены, и гражданские добровольцы. В числе добровольцев был один молодой американец, страдавший плоскостопием, занимавшийся на Филиппинах антропологическими исследованиями. Всего несколько месяцев назад он жил в полном одиночестве, посвящая все свободное время свингу. Раздобыв аккордеон, он научился играть трогательные мелодии, такие как «Глубокий пурпур» и «Коктейль при лунном свете». Захваченный в плен и приговоренный к расстрелу, юноша высказал свое последнее желание: он хотел умереть с аккордеоном в руках. Палачи позволили ему это, и юноша встал к стене, исполняя «Господи, благослови Америку». Такое было время».

Еще до капитуляции гарнизона Батаана Макартур перелетел в Америку. Чувства многих выражает проникновенное стихотворение, написанное в японской тюрьме:

Пусть уходит, пусть уходит, мы станем только храбрее, Пусть навеки испачкает руки в нашей крови, Вспомним, друзья, как он оставил нас умирать, Голодных и оскорбленных его беззастенчивой ложью; Как он соблазнил нас обещаниями подкрепления, Как клеветал на нас, разрабатывая планы наступления.

Однако в ту тяжелую годину Америке был нужен герой. Печать и радио, не без помощи поразительно эффективно работавшего пресс-центра Макартура, с готовностью откликнулись на этот зов. Из 142 коммюнике, вышедших в ту пору, в 109 только один человек назван по имени: генерал Дуглас Макар-тур. Части, бывшие под его командованием, назывались просто: «люди Макартура». Недоброжелатели обвиняли его в мании величия, но в то же время некоторые военные эксперты, в частности Б. Г. Лидделл Харт, называют его самым блестящим военачальником союзников за всю войну. Учтивый генерал Эйзенхауэр на вопрос о своем бывшем начальнике ответил: «Да-да, под его началом я двенадцать лет изучал основы драматического искусства».