Избранные произведения в 2 томах. Том 1. Саламандра - [39]

— Вы правы, — согласился я, — и меня это поражает всякий раз, когда приходится проплывать мимо Erberia. Что поделать, иначе и быть не может; невозможно жить одним лишь созерцанием красоты. Более того, сдается мне, в таком вот смешении прозы жизни с поэзией искусства и древности и кроется очарование удивительного этого города.

Она склонила голову, соглашаясь.

Впереди, уже совсем близко, растопырился серый, покрытый патиной мост Rialto. Несколькими ловкими взмахами весла Беппо направил лодку к противоположному берегу, и она, скользнув левым своим бортом мимо Fondaco dei Tedeschi, подплыла под арку моста. Через минуту я уже выскочил из гондолы на плесневелые от воды ступени набережной и подал руку Инес.

Было одиннадцать часов утра. Мы миновали Cerva с причалом для vaporetto и, продолжая держаться берега, вышли на Riva del Carbon. Там царила толчея; трамвайчики приставали почти каждые четверть часа, высаживая все новые толпы пассажиров. Мы уединились в укромном уголке «Corvo Nero» — небольшой малолюдной gelateria, с видом на Rialto. Здесь, под крылом полотняной маркизы, донья Инес показалась мне еще прекрасней; глубокие тени под глазами еще более подчеркивали их негу и пылкость. Я глядел на нее неотрывно. А она, видя мое восхищение, улыбалась одними уголками губ и медленно цедила сквозь жемчуг зубов свой оранжад. Взгляд ее, слегка дремотный, слегка мечтательный, рассеянно блуждал по той стороне канала, затем скользнул на стайку гондол, колышущихся у пристани, и задержался на арке Rialto.

Кондитерская, где продают мороженое.

— Не напоминает он вам флорентийский Ponte Vecchio? — спросила она.

— Тот в три пролета, — напомнил я.

— Я имею в виду пешеходную часть моста.

— Да-да, вы правы, — согласился я, — оба густо застроены, особенно флорентийский.

— Эти магазины и рынки, эти ярмарочные киоски над водой… оригинально, не правда ли?

— Экзотика, изъясняющаяся с прохожими из двадцатого столетия на лапидарном и красноречивом языке минувших веков. А что, если и нам прогуляться по мосту?

— Я как раз собиралась вам предложить то же самое: признаться, меня тянет порой к прогулкам в сутолоке этих аляповатых лавчонок.

Мы оставили наше тенистое пристанище и вскоре были уже на мосту. Нас окружила рыночная суета. На узкой улочке меж двух торговых рядов живописно клубились толпы. Преобладали женщины: стройные породистые горожанки в характерных черных шалях с кистями. Их гордо посаженные головки, нередко украшенные яркими лентами, с любопытством склонялись над образцами товаров, разложенных на лотках и прилавках, а красивые, изящной формы руки любострастно ласкали рулоны шелка, сатина и перкаля — капризные, прихотливые, разборчивые руки. Хаосу красок вторил хаос запахов: в этом буйстве выделялся аромат дешевых духов, резкий запах юфти и всепроникающая симфония заморских пряностей.

Исключительным успехом пользовался лоток с куклами и соседний, туалетных принадлежностей — прекрасный пол осаждал его плотным кольцом. Владелец, плечистый, средних лет мужчина со скорбно опущенными усами, соблазнял венецианских красоток товаром, пропуская сквозь окольцованные пальцы скользящие нити фальшивого жемчуга, кораллов, янтаря либо пересыпая из ладони в ладонь пригоршни серег, брошей и браслетов.

— Синьор Джулиано, как всегда, оборотист в делах, — заметила, проходя мимо, донья Инес. — Умеет подать свой товар лицом.

— Сплошь дешевка и подделка, — заметил я.

— Не обязательно, — возразила она, — иногда тут можно выловить и настоящую жемчужину: надо лишь знать в этом толк и уметь отличать зерно от плевел. Лавка Джулиано — это своего рода bric а brac. Мы можем прийти сюда еще как-нибудь, в послеобеденное время, когда на Rialto не такая толчея. А сейчас прошу вас проводить меня к гондоле, пора возвращаться.

Насквозь пропитанные гомоном и криком, мы спустились в лодку. Беппо, успев подкрепиться несколькими кружками пива и порцией макарон в прибрежной trattoria, проворно отвязывал гондолу от тумбы. Сняв шляпу, я впился в донью Орпега взглядом, полным немой мольбы о скорейшем свидании, она же вместо ответа потянула меня за собой в глубь гондолы.

— Составьте мне компанию до моего дома.

— Вы так добры, — прошептал я, прижимая ее руку к губам.

Гондола уже разрезала носом воды канала. Мы плыли обратным путем в сторону Cannareggio. По дороге Инес назначила мне встречу тем же днем, после полудня.

— Вы здесь новичок, — говорила она, склонив чудную свою головку к плечу, — я буду вашим cicerone, покажу все достопримечательности этого города. Сама продумаю распорядок наших прогулок. Согласны?

— Буду вам бесконечно благодарен. С чего начнем?

Она улыбнулась.

— Секрет. Узнаете после обеда. Хочу сделать вам сюрприз. Итак, ждите в четыре у Ca d’Oro. До скорой встречи!

Гондола пристала к берегу, лебединая ее шея уткнулась в замшелые ступени лестницы, поднимающиеся среди колонн одного из тех чудесных дворцов, которые верным своим подобием отражаются в темной воде Canal Grande. Здесь Инес сошла на берег. Поджидающий слуга подал ей руку, поддерживая на зеленых от плесени, скользких, ненадежных ступенях.