Избранные произведения. Том I - [12]

— Расстрелять их! — прорычал Мердю, самый старший из присутствующих.

— Чертовы молодые выскочки! — прокричал Харихэн, министр авиации.

Кетлин было бы очень интересно послушать бормотание тех, кто был постарше, если бы она не осознавала отчетливо, какие побуждения скрывались за этими словами и мыслями. Это были ненависть, страх, сомнение, высокомерие; крах надежд и решимость — все было там, путаница духовного убожества.

Чуть-чуть побледнев, Петти противостоял этому ворчанию. Но Кир Грей вскочил с места, сверкая глазами и подняв сжатые в кулаки руки:

— Да сядьте же вы, невообразимый глупец! Как вы осмелились ввергать нас в этот кризис, когда мы, возможно, должны будем изменить нашу политику в отношении слэнов? Мы проигрываем, вы разве не замечаете этого? У нас нет ни одного ученого, который мог бы сравниться со сверхучеными из слэнов. Что бы я только не отдал за то, чтобы иметь хотя бы одного из них на нашей стороне! Иметь, ну скажем, такого слэна, как Питер Кросс, который по-глупому был убит три года назад, и все потому, что полицейские, поймавшие его, заразились настроениями толпы. Да, я сказал, «толпы». Именно таким сейчас стал наш народ. Толпой, зверем, которому мы помогли встать на ноги своей пропагандой. Они боятся, смертельно боятся за своих детей, а у нас нет ни одного ученого, который смог бы объективно исследовать этот вопрос. Фактически у нас нет людей, которых можно было бы назвать учеными. Какие побудительные мотивы есть у человеческого существа провести всю жизнь в исследованиях, когда в своем сознании они держат умертвляющее знание того, что все открытия, которые он надеется совершить, давно уже сделаны слэнами? Что все эти открытия уже где-то спрятаны в тайных пещерах или зашифрованы на бумаге, готовые к тому дню, когда слэны сделают следующую попытку подчинить себе мир?

Наша наука смехотворна, наше образование — сплошной набор небылиц. И с каждым годом крушение устремлений человечества и его надежд становится все более очевидным. Нам ничего не остается, кроме ненависти, но одной ненависти уже недостаточно. Мы либо должны полностью выкорчевать всех слэнов, либо помириться с ними и покончить с этим безумием.

Лицо Кира Грея потемнело от страсти, которую он вкладывал в свои слова. И все это время, как отметила Кетлин, разум его был холоден, насторожен и бдителен. Этот повелитель людей был мастером по части демагогии. Его величественный баритон был ровным, чистым и бесстрастным.

— Джон Петти обвинил меня в стремлении оставить в живых эту девчонку. Я хочу, чтобы вы все обдумали то, что происходило в течение последних нескольких месяцев. Разве Петти при каждой встрече, смеясь, не говорил вам о том, что я намерен сохранить ей жизнь? Я знаю, что говорил, потому что это дошло до моего слуха. Но вы видите, ради чего он делал это, тайно распространяя яд. Ваши умы политиков подсказали бы вам, что это он принудил меня к этой мере. Убив девчонку, я как-будто уступил ему и, следовательно, потерял свой престиж.

Поэтому я должен сейчас сделать вам одно заявление. Кетлин Лейнтон не будет казнена. Вследствие того, что мы очень мало знаем о слэнах, она будет оставлена в живых для тщательного изучения. Я лично намерен со всей решимостью пользоваться ее присутствием здесь для того, чтобы понаблюдать за развитием слэна и его взрослением. Я это уже начал проводить и должен сказать, что сделал уже громадное количество наблюдений по этому вопросу.

Джон Петти все еще был на ногах.

— Не пытайтесь заставить меня молчать, — огрызнулся он. — Вы зашли слишком далеко. Следующий шаг, который вы сделаете, — это передача слэнам целого материка, на котором они могли бы делать свои сверх изобретения, о которых мы столько слышали, но никогда не видели. Что же касается Кетлин Лейнтон, то, клянусь небом, вам ее удастся оставить в живых только через мой труп. Женщины-слэны наиболее опасны из всех. Они — производительницы потомства, и они знают свое дело, черт их побери!

Во второй раз Кетлин почувствовала в своем разуме настойчивый вопрос Кира Грея: «Сколько из присутствующих на моей стороне? Покажи на пальцах.»

Она в изумлении взглянула на него, и затем ее разум погрузился в поток эмоций и мыслей, исходивших из присутствующих. Разобраться во всем этом переплетении мыслей было очень трудно, и, кроме того, ее разум был несколько потрясен, столкнувшись с той правдой, которую она находила в их мозгах. Она почему-то раньше была уверена, что все, кто был здесь постарше, остались верны своему вождю. На самом же деле это было не так. В их сознании был страх, растущее убеждение, что дни Кира Грея сочтены и что лучше переметнуться на сторону молодой, более сильной группировки.

В конце концов она со страхом подняла три пальца. Три из десяти были за Грея, четверо настроены решительно против него, и трое пока колебались.

Она не могла передать ему две эти последние цифры, потому что его ум больше ничего не спрашивал. Его внимание было сосредоточено на ее трех пальцах, глаза чуть-чуть расширились, слегка встревожившись. На какое-то мгновение ей показалось, что в его мыслях появилось некоторое беспокойство. Затем спокойствие охватило его разум, и к нему возвратилось полнейшее самообладание. Он восседал в своем кресле, как статуя из камня, холодная, суровая и беспощадная.