Избранные произведения. Том 7. Проклятые - [29]

— Необходимо пригласить ксенолога-человека, — сказала массуд, и поспешно добавила: — Я не имею в виду, что вы некомпетентны, Д’оуд, но…

— Все в порядке, хотя не уверен, что соглашусь с вами. Не думаю, что человек привнесет что-то новое в нашу работу.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил его Раньи. — Различные собеседники дают мне различные ответы.

Д’оуд рыгнул. Его коллега, казалось, почувствовала при этом физическую боль.

— Вас доставили в мир Узора для того, чтобы мы могли вас изучить. Но мы в растерянности. Мы убеждены, что вы являетесь какого-то рода мутантом, но естественным или искусственным — пока еще рано говорить. Специалисты вынесут окончательное решение. Мы склоняемся к мысли, что некоторые ваши характеристики, похожие на человеческие, являются результатом вмешательства Амплитура, которые пытаются таким образом создать расу более эффективных воинов. Биоинженерия — это обычный образ поведения амплитуров. Из опыта Кобы мы знаем, что вы — не единственный подобный экземпляр. Есть и другие подобного же физического склада.

— Я не обладаю никакими человеческими характеристиками, — Раньи контролировал поднимавшийся гнев. — Я целиком и полностью ашреган.

— Вы уже нам это говорили. — Глаза с’вана заблестели. — Я уверен, что вы верите в то, что говорите. Но истина станет нам понятной лишь в результате непредвзятого анализа.

Верхняя губа его коллеги изогнулась:

— Люди вашего типа выше ростом, сильнее, быстрее в движениях, и согласно рапортам, более агрессивны, чем средние ашреганы. Короче говоря, вы очень похожи на людей. Как это получается у Амплитура, мы не знаем, но они в состоянии извлечь ДНК так же легко, как я — расчленить небольшого зверька.

— Амплитуры ничего со мной не делали. Я ашреган и только ашреган. Можете анализировать все, что вам вздумается. Вы не найдете ничего, что подтвердит ваши смехотворные предположения.

С’ван вздохнул, захлопнул экран и встал. Ясно, что разговор близился к концу. Теперь пришла очередь Раньи улыбнуться.

— Я буду счастлив побеседовать с вами, когда вы того пожелаете. Всегда есть шанс привлечь на сторону Назначения своего противника.

Ксенолога пошли к дверям.

— Нам необходимы иные приспособления, чтобы проникнуть внутрь его сознания, — говорил С’ван, когда они выходили из каюты Раньи. — Эти чертовы беседы… — дверь бесшумно скользнула и закрылась за ними, остаток фразы Раньи не слышал.

Вскоре после этого дверь вновь отворилась и появилась знакомая луковицеподобная, простодушная физиономия. Тот, кто интересуется изучением выражения чужих лиц, сразу бы заметил, что улыбка Раньи при появлении лепара была иной, чем та, с которой он обращался к своим прежним собеседникам.

— Приветствую тебя во имя Назначения, Итепу.

— Теплая вода и легкое течение. — Лепар привык сам приносить еду для Раньи. Это давало им возможность для более продолжительною разговора. Итепу нравились их беседы, тем более что ашреган выбирал для них простые темы. У Раньи многому можно было научиться, а Итепу любил учиться.

Раньи сбросил ноги с постели и поглядел, что за еду ему принес Итепу. Как обычно, пища была незнакома, но съедобна. Автоматы на борту корабля знали, что именно ему готовить. Узор уже сотни лет занимался узниками. Функционирование психологии ашреганов не было ни таинственным, ни сложным. Пища могла и не доставлять наслаждения узнику, но поддерживала его жизнедеятельность.

С пленником общались хорошо. Его даже снабдили инструментами, которые ашреганы употребляют при еде. Раньи достал их под всегда спокойным взглядом Итепу.

Его обманчивое дружелюбие не вводило Раньи в заблуждение. Все, что делалось здесь, имело единственную цель — обеспечить сотрудничество ценного для хозяев существа. Ничего больше. Но если они лелеяли надежды на то, что сумеют изменить образ его мыслей, то они, конечно же, ошибались. Он с энтузиазмом набросился на пищу, зная, что для предстоящих дискуссий ему будет необходима энергия. Хотя он и пленник, это не означает, что больше он не в состоянии служить Назначению.

— Как прошла встреча? — Итепу слегка отклонился назад, опираясь на свой сильный хвост, чтобы сохранить равновесие.

Раньи отправил что-то розовое и мясистое в рот. Нет смысла интересоваться, есть ли там наркотики или нет. Ему нужно есть и пить, чтобы выжить, а если они хотели напичкать его медикаментами, то могли это сделать совершенно бесконтрольно.

— Я думаю, они ушли разочарованными, — отвечал Раньи с набитым ртом. — Я думаю также, что они несколько меня боятся. Это хорошо. Пусть они меня боятся. — Он взял жареные зерна и взглянул на лепара. — Ты ведь тоже меня боишься, разве нет?

— Конечно, как и все цивилизованные расы, мы считаем даже само понятие сражения чем-то чуждым и тревожным. Ну, а те, кто ведут эти сражения, — по-настоящему ужасны.

Раньи оторвал ломоть от поджаристой буханки и помахал им:

— Но ты не настолько меня боишься, насколько испугался бы человека.

— Люди — наши союзники… Я не боюсь людей.

Раньи проглотил кусок.

— Я умею не только сражаться, но и наблюдать. Мои собеседники узнают что-то от меня, я — от них. Я думаю, ты лжешь. — Итепу ничего не сказал.