Избранные произведения. Том 7. Проклятые - [155]

Но ничто из потока новых материалов, добываемых Страат-иеном, не способно было доказать слабость теории Лалелеланг. Каждый факт, каждое сообщение, которые они загружали в ее аналитическую программу, казалось, только еще больше укрепляли позиции выдвинутых ею предположений. Неван начал уже беспокоиться… и размышлять над альтернативными решениями.

Шла вторая неделя после того, как они начали обрабатывать накапливающуюся информацию, когда Страат-иен вдруг обнаружил нечто, что его заинтриговало. По крайней мере, позволяло отвлечься. Чувствительная к человеческим эмоциям и реакциям Лалелеланг быстро уловила, что он чем-то занят. Она не стала выспрашивать. Это было бы в высшей степени невежливо, а то и откровенно по-человечески. Если он намерен был с ней поделиться, то и сам рано или поздно рассказал бы. Она же, тем временем, занялась своими делами, которых было навалом.

Прошла еще неделя, и он решил поведать ей все. Поскольку ее человеческий язык был не хуже, чем его, и гораздо лучше, чем у большинства других людей, он посадил ее за управляемое голосом оконечное устройство, за которым все это время работал сам.

— Видите вот здесь? — Он привлек ее внимание к порции материала, высвеченного в тот момент на экране.

Шея ее склонилась.

— Это результат прогонки одной из моих программ, но что-то я не узнаю корреляций.

— Смотрите внимательнее. Я этого не сфабриковал, чтобы сбить вас с толку. Перепроверьте, если хотите. Это реальность.

Она эффективно управлялась с устройством, воспользовавшись для повторной обработки его данных своей основной программой. У нее это гораздо лучше получалось, чего, собственно, и следовало ожидать.

Когда она закончила, все выстроилось в точности так же, как раньше у него. Ее тонкокостный череп повернулся в его сторону.

— Это, определенно, интересно. Вероятно, даже революционно. Но я отказываюсь видеть, как это связано с нашей текущей задачей.

— Попробуйте еще раз. Вам не кажется, что все это достаточно провокационно, чтобы продолжить?

— Я сказала, что сказала. Но это тупик. Дальше этого не проследишь. По крайней мере, нам это не удастся.

Он выглядел мрачно удовлетворенным.

— Совсем наоборот. Представитель спроецированного здесь отклонения есть прямо здесь, на Чемадии.

Она уставилась на него.

— Я не знала.

— А откуда вам знать? Да и мне откуда, раз уж на то пошло? Я не вхож во внутренние дела центрального командования.

— Я полагаю, — тихо сказала она, — что его здесь присутствие нацелено на проверку и поддержку разработки стратегии людьми и массудами?

— Да. По крайней мере, этого от них ждут. И это то, чем, предположительно, они и занимались все это время. — Он указал на экран. — Просто до сих пор никому в голову не приходило, что они могут затевать что-то еще. Никому. Как можно было об этом догадаться или даже просто представить себе такое — пока не поставишь вопрос правильно и ответ одним махом не высветится на экране. Вот оно — золотое зерно, зарытое в вашей программе. В поисках ответа на один аномальный вопрос, мы внезапно натолкнулись на другой. И, может быть, не менее значимый.

— Вы об этом серьезно говорите, правда?

Он резко указал в сторону экрана.

— Посмотрите на данные. Это ведь вы настаивали с самого начала, что если материалы, которыми пичкают вашу программу, правильные, то она не соврет.

— Это так. Но результаты всегда можно неверно истолковать.

— Согласен. Ну, и как вы истолкуете вот эти?

Она еще раз считала информацию с экрана и почувствовала себя неуютно.

— Я говорила вам: я не могу. Это же бессмыслица какая-то.

— Это потому, что вы мыслите, как представитель цивилизации Узора. А если взглянуть на это с точки зрения человека, то сразу бросаются в глаза несоответствия и неувязки. — Он приказал устройству погаснуть — и то послушно подчинилось.

— Я собираюсь договориться о встрече с вышеозначенной личностью. Не обязательно идти с ним на конфликт, потому что на данный момент мы располагаем только абстрактными данными. Но это слишком важно, чтобы это проигнорировать, даже если это и будет в ущерб остальной нашей работе. Вам же, конечно, нет ни смысла, ни причин, идти со мной.

— Нонсенс. — Она взъерошила перья. — Конечно же, я должна пойти с вами, как бы разрушительно ни отразилось это на моих собственных исследованиях.

— Но, если я прав и результаты корректны, то это связано с определенным риском.

Она издала свистящую трель, которая у вейсов означала смех.

— Это абсурд.

— Конечно. Такой же абсурд, как все результаты вашей программы.

— Ваша интерпретация этих результатов, — парировала она.

— О! — восторженно ответил он, — а ведь тон-то у вас почти враждебный. Совсем по-человечески.

— И не умоляйте — не обижусь.

— И шутки с’ванские. Может быть, Узор гораздо более интегрирован, чем думают его участники.

— Я отправлюсь с вами, — сказала она, сознавая, что проявила пусть минутное, но все равно непростительное нарушение правил хорошего тона, — но при условии, что вы пообещаете не пускаться на необоснованные обвинения. То, что мы здесь видим, есть не более чем ваша личная интерпретация некоторых в высшей степени сомнительных заключений.