Избранные произведения. Том 7. Проклятые - [126]

Милостью одного-единственного путешествия, она стала ведущим экспертом в своей области.

Существовала горстка избранных специалистов, с которыми она регулярно обменивалась информацией, — несколько гивистамов и о’о’йанов, один юланец, да еще один собрат-вейс. Многие разделяли ее интересы, но ни одному не хватало ни откровенности, ни преданности делу, чтобы поддержать самые радикальные из ее гипотез. Лалелеланг знала, что временами ступает на опасную теоретическую почву, — туда, куда даже самые яркие и смелые ученые боятся заглянуть. Например, ее доклад на тему «Необоримая жажда крови, как основа традиционных развлечений» был не просто не принят, а откровенно не понят подавляющим большинством ученых. Они пытались разобраться с подобными предположениями абстрактно, что соответственно полностью низводило эффективность ее формулировок.

Лалелеланг старалась выработать исторический подход к сравнительному анализу человеческого поведения, но большинство ее коллег и корреспондентов не проявляли к этому направлению никакого интереса. И исправить это было нельзя. Как преданный сторонник эмпирического метода, она была безнадежно приговорена и дальше следовать по этому опасному пути.

Чем глубже она погружалась, чем пристальнее изучала, тем больше убеждалась, что находится на грани чего-то жизненно важного не только для нее, не только для своего народа, но и для всех народов Узора. Это было нечто настолько очевидное и, в то же время, настолько ускользающее, что весь Узор предпочитал этого не замечать, дабы не пришлось копнуть глубже.

Еще одно боевое испытание могло все окончательно кристаллизовать, но к этому она готова не была. Воспоминания о ее предыдущем знакомстве с полями сражений были настолько свежи в памяти, настолько легко представали перед внутренним взором… Она подумывала некоторое время, не посетить ли ей Землю — колыбель Человечества, — но решила, что и для нее — со всеми ее специальными упражнениями и богатым опытом — есть предел разумного. Сама мысль о том, что она окажется в полном одиночестве на планете, целиком населенной людьми, каждый из которых психически неуравновешен, и, следовательно, она окажется объектом их всеобщего внимания и любопытства, была настолько пугающа, что даже как абстракция убивала эту идею в зародыше. Стоило ей подумать об этом, как ее начинало трясти и ей приходилось заниматься мнемоническими упражнениями, чтобы вернуть себе спокойствие.

Она была убеждена, что ей нужно продолжить наблюдения за людьми-воинами, желательно, как можно более близкие, но не была готова еще раз пережить страдания, выпавшие на ее долю на Тиофе. К этому времени научная репутация у нее сложилась такая, что выделенными средствами она имела право распоряжаться сама, не обращаясь к руководству.

Так какова альтернатива?

В идеале ей следовало бы как можно ближе проследить за специально выбранным приматом, получить о нем исчерпывающие сведения, которые, и она это чувствовала, требовались для продолжения исследований. Самая большая трудность будет заключаться в том, чтобы отыскать солдата, который согласился бы терпеть вейса под ногами целыми днями. Ее короткое общение с самкой по имени Умеки дало ей представление о том, насколько тяжело установить с человеком подобные взаимоотношения.

Но она чувствовала, что придется на это пойти, потому что не могла до конца познать и понять вид, не пожив с одним из них, не разделив его каждодневный опыт, не пронаблюдав его во взаимодействии не только с представителями других видов, но и со своими сородичами. А это означало, что ей придется не только выходить с этим предложением на свою администрацию, но и непосредственно обратиться к человеческим властям. С последними ей очень кстати придется опыт, пережитый на Тиофе.

Они же будут прежде всего обеспокоены, как бы она не понизила боеготовность того, к кому будет прикреплена. Она сомневалась, что тут есть причина для беспокойства. Среди всех разумных существ только человек способен был мирно обсуждать балет, кулинарию, люминесцентную скульптуру — и в следующее же мгновение быть готовым идти в бой и на смерть согласно приказу. Присутствие единственного представителя Вейса в такой компании едва ли сильно повредит.

А если ей повезет, то, может быть, ей удастся вступить в контакт с солдатом, интересующимся Вейсом и культурой Узора. Это гораздо упростило бы ее работу, не говоря уже о том, что гораздо удобнее она бы себя чувствовала в присутствии человека, знакомого с культурой Вейса и не глядящего на нее сверху вниз. Но, если необходимо, она была готова даже и на такое.

Предложение свое она оформила очень тщательно. Ведь был немалый шанс, что все приготовления уйдут впустую и из затеи ничего не получится. В конце концов, какой солдат захочет, чтобы при нем был вейс, традиционно готовый впасть в непредсказуемую кому или забиться в судорогах при первом же осложнении ситуации, в то время как воину необходимо выполнять предписанные военные задачи?

После того как она подала заявку, Лалелеланг места себе не находила от возбуждения и напряженного ожидания. По многим статьям это куда более выходило за рамки, чем ее запрос на посещение поля сражений. Ведь теперь она просила не просто о наблюдении, но о продолжительном по срокам совместном обитании — и не с кем-то, а с солдатом-человеком.