Избранные произведения. Том 4. Приговорённый - [181]

Вода и соль мешали смотреть, все было как в тумане, небо слилось с водой. Забрался он, что ли, на гребень? Если переждать лишнего, то его захватит завиток и он окажется в водопаде.

Его обдало белым, он даже закашлялся. Волна не ждала, пока он примет решение. Он вспомнил предупреждение Жанвина о непредсказуемых действиях волн, рождающихся в штормовую погоду.

Завиток пропал, все смешалось, волна потеряла свою классическую форму и обрушилась на него…

Было темно, мокро, доски не было. Он наощупь нажал на кнопку сбоку костюма, понимая, что в таком виде он станет игрушкой волн, его будет выносить на поверхность или тащить по песчаному дну. По крайней мере, хоть тело обнаружат.

«Прости, Кирси, и прощай».

Сейчас его болтало на поверхности, и ему трудно было пошевелить руками и ногами, потому что мешал наполнивший рукава и брюки костюма воздух. Да, он немного поторопился. Изловчившись, он пустил воздух в переднюю часть костюма.

Он увидел, что к нему приближаются двое. Вот так неожиданность. Вторая же и еще большая неожиданность состояла в том, что они не плыли. Они шли в воде. Пораженный, Акорисал постарался сфокусировать на них свое зрение, но воспаленные глаза плохо слушались его. Раздалось шипение. Это один из них спускал костюм. Акорисал хотел позвать человека, но губы тоже не слушались его. Тогда он напряг слух — на случай, если те позовут его.

Воздух выходил из его гидрокостюма. Вот его снова обдало волной, только на сей раз под ним оказалась опора не в виде соленой воды. Это были руки тех двоих. Хорошо, что они поддерживали его. Сам стоять он не мог, не было сил.

— Что?… — Язык, губы, челюсти двигались несогласованно. — Что?…

Один из спасателей, человек молодой и высокий, смотрел на него с удивлением и восхищением.

— А вы не знаете?

— Ничего… не знаю, — пробормотал Акорисал и закашлялся.

— Это Фигурный залив. Досюда доходят волны, это самая дальняя точка. Вы прошли на своей волне до самого конца, весь ее путь.

— А сколько… Какой высоты она была, когда я бросил ее?

— А, вот что. Мы все подумали, что вы это сделали, чтобы произвести впечатление на судей. А разве нет?

— Да черт с ними, с судьями. Ничего я не хотел. Так сколько в ней было?

— С десяток футов, — ответил второй, которого Акорисал обнимал правой рукой за шею. — Вы просто перекатились через нее. — Кивком головы он показал вперед. — Ваша доска в порядке, вон там на берегу.

— Надо же, десять футов, — удивленно произнес Акорисал.

Когда они выбрались на сухое место, Акорисал увидел знакомое лицо. Жанвин озабоченно вглядывался в лицо Акорисала. Того положили на подвесную койку, установленную на берегу. Воздух оглашали крики немного подгулявшей толпы, собравшейся тут же. Это вместо приветственных речей, подумал Акорисал. Слышны были предостерегающие голоса официальных лиц, старавшихся сдержать энтузиазм напиравшей толпы.

— Привет, Жоао, — сказал Жанвин, пощупав его пульс. — Как себя чувствуем?

Акорисал, прищурив глаза, взглянул на товарища. Соль на лице все еще мешала ему.

— Жеванный весь. Меня как будто пожевали и выплюнули, как резинку, — тихо ответил Акорисал, еще не отдышавшийся. Он разглядел на голове хирурга повязку, а на руке — жесткую форму из пластика, и от этого сооружения шли ленты через плечо. Акорисал взглядом задал вопрос.

— А, это? — Жанвин улыбнулся и повел поврежденной рукой. — Попав в переделку, попытался выплыть. Ранец уже поздно было применять. Связки порвал, плечевые. Все, на этот год я отходился. А куда же делся ваш ранец?

— Ваксиал, — пояснил Акорисал. Немного отдышавшись, он продолжил: — Хотел меня слопать. Думаю, он подавился… А сколько времени я шел? У меня сейчас с глазами не того.

— Восемь часов и пять минут. Мне сказали, что последний час вы шли, прямо приклеившись к доске. У вас сломался один стабилизатор, его сейчас ставят.

— Это хорошо.

— За двенадцать лет это первый завершенный заезд, — с восхищением произнес Жанвин. — Не считая Нуотуан в двадцать четвертом году, но пока до нее добрались, она была мертва. А вы — вовсе не мертвый.

— Нет, не мертвый.

Поколебавшись, Жанвин сказал:

— Я думаю, что мне надо дать вам отдохнуть. Однако мне надо знать, — он нагнулся к Акорисалу, подальше от облупивших их репортеров, — как это получилось?

Но Акорисал был без сознания.

Он получил очки за прохождение дистанции внутри трубы, за битву с ваксиалами, за стиль и за продолжительность гонки. У Брукингса по сумме двух дистанций времени было набрано больше, но за стиль он получил меньше. По данным одной попытки Акорисал был объявлен победителем. Об этом ему сказали двумя днями позже, когда он пришел в сознание.

Среди судей был видный представитель средств массовой информации с Терры. Он и должен был вручить Акорисалу приз и денежное вознаграждение. Вокруг этого человека вечно толпились репортеры. Сам он никогда в жизни зараз не проплывал больше ста ярдов. Но он был высок, представителен, неплохой актер, располагал густым голосом — специально для подобных мероприятий.

Но Акорисала никак не мог найти. Не было его в гостинице, и во всем этом прибрежном городке его не могли сыскать. Думали, что он на берегу — купается в лучах славы под восторженными взглядами своих почитателей, но и там его не было.