Избранные произведения. Том 3. Между-мир - [28]

— Вот он, — прошептала своему напарнику Логан, когда появился Борн.

Интересно, зачем они так часто говорят шепотом, а не в полный голос. Мысль, что великаны могли пытаться скрыть что-то от него, никогда не приходила Борну в голову. Во всяком случае, Борн мог слышать их достаточно ясно, даже когда они переговаривались шепотом. Кто он такой, чтобы ставить под сомнение способности тех, кто мог летать по небу?

Они могли тратить побольше времени на улучшение и усовершенствование собственных домов, вместо того, чтобы сооружать новые искусственные для защиты от окружающего мира, размышлял Борн, забрасывая вязанку дров на главную ветку.

— Мы уже начали беспокоиться, Борн, — широко улыбаясь, объяснила Логан. — Тебя так долго не было.

Борн пожал плечами, приступая к сооружению временного навеса из груды мертвых ветвей и отживших листьев.

— Не так то просто подыскать подходящий материал для сухой крыши, — ответил он. — Большинство мертвых деревяшек и старых листьев падает в Ад, чтобы быть съеденными, как и все остальное, что падает.

— Готов поклясться, что съедено — то самое слово, — подтвердил Кохома, снимая шкуру с большой пурпурной спирали. — Здесь должны быть микробы такие же большие, как твои веснушки, Тими. Такая куча гнилых овощей наводит на мысль, что они падают здесь на землю каждый день.

Послышался хруст листьев и Кохома вскочил на ноги. Логан тут же взялась за костяное копье, которое всегда было наготове. Но это был всего-навсего Руума-Хум. Борн не мог смотреть на великанов без улыбки. Несмотря на их заверения, было ясно, что великаны никогда не привыкнут к присутствию большого фуркота.

— Идут человек и фуркот, — заявил шестилапый.

— Чужой или…? — Борн недоговорил, потому что высокая фигура шагнула в пятно света, и рука Борна инстинктивно потянулась к ножу. Рядом с человеком шествовал фуркот, но не такой большой как Руума-Хум.

Лостинг.

Большой охотник не улыбнулся, когда встретил пристальный взгляд Борна. Логан вопросительно смотрела на Борна. Но он не замечал ее. И не убирал руку с рукоятки ножа. Фуркоты обменялись слабым рычанием и разошлись в разные стороны. Лостинг сделал пару шагов вперед.

— Когда два охотника встречаются на тропе, — сказал Лостинг, отводя взгляд от Борна и всматриваясь в великанов, — то тот охотник, который уже устроил кров, приглашает того, кто пришел позже, под свою крышу.

— Как ты пришел сюда, как? — резко спросил Борн, на какое-то мгновение забыв о вежливости. Его взгляд был направлен в землю, так что Лостинг не мог заметить гнев в его глазах. — Когда мы покидали Дом, я видел тебя последним, ты стоял с Брайтли Гоу.

— Да, это верно, — без энтузиазма признал Лостинг. — Теперь же, по прошествии нескольких дней, мне кажется, я должен был остаться с ней, так как девушке кто-то будет нужен для совместной с ней жизни, когда тебя уже не будет на этом свете.

— Ты шел за мной один в течение четырех дней для того, чтобы подразнить меня, — напрягаясь, сказал Борн. Из-за такой странной ситуации его злость стала растворяться. — Зачем ты пошел за мной?

Теперь настала очередь Лостинга отвести взгляд. Рядом прохаживались два великана, он присел на корточки, оперевшись подбородком на руки, и рассматривал построенный кров.

— Я старался забыть, то что ты сказал той ночью во время сбора. И не мог. Не мог забыть, что ты один спустился в пещеру, чтобы убедиться, что голубой предмет — не дьявол, а металлический топор, доказать неправоту большинства. — Лостинг кивнул головой в сторону Логан и Кохомы. — Мне было стыдно за то, что я испугался, хотя никому из нашей группы, когда мы вернулись, не было стыдно. Они оправдывали себя, говоря, что ты сумасшедший. Я не мог так оправдывать себя. — Лостинг посмотрел на Борна. — А когда ты сказал, что попытаешься доставить этих великанов к их Дому, я тоже подумал, что ты сумасшедший, Борн. Когда ты ушел, я был счастлив, потому что Брайтли Гоу была в моих руках. — Борн напрягся, но Лостинг сдержанно поднял руку. — Я думал, как хорошо будет мне теперь с Брайтли Гоу. Как здорово, когда тебя нет рядом, Борн, ведь ты всегда возвращаешься с очередной, еще большей добычей. Как хорошо, когда не приходится соперничать с сумасшедшим. Как хорошо, что не нужно больше из-за досады употреблять грубых слов, в то время как ты произносишь слова мягко и спокойно.

Гнев Борна окончательно прошел. Поразительная мысль пришла ему в голову. Могло ли быть такое, что Лостинг — крепкий, сильный Лостинг, величественный охотник и боец — могло ли быть такое, чтобы он ревновал?

— Ты ушел, а я остался, — продолжал Лостинг, — но мне тяжело было там. Когда Брайтли Гоу ушла от меня, я пошел на самый краешек Дома и сидел там, смотря на мир, в котором ты скрылся. Я думал. Мне было стыдно. А что если, думал я про себя, ты доберешься до станции-Дома великанов, как ты добрался до их воздушного корабля? Что если ты вернешься с такой удачей? Что тогда подумает обо мне Брайтли Гоу? А что, что подумаю о себе я сам? — Лицо охотника дергалось. — Ты преследуешь меня, Борн, где бы ты ни был — далеко или близко. И я понял, может, ты и вправду сумасшедший, сумасшедший и ловкий, но не храбрее Лостинга. Нет никого храбрее Лостинга! Итак, я пошел следом. Или я дойду до Дома великанов или встречу смерть. Но ты не победишь меня.