Избранные произведения. Том 2 - [213]

Мальгин молча смотрел на колоссальную струю серебристого свечения, перечеркнувшую небосвод.

— Кого вы ищете? — спросил Ромашин, тоже посмотрев на факел. — Шаламова здесь нет.

Клим встрепенулся.

— Я видел орилоуна…

— Что вы сказали?!

— Я видел ту странную штуку с глазами, которую встретил на Орилоухе и в Горловине. Помните? Полупрозрачное облако, а в нем миллион вполне человеческих глаз.

— Где?

— В Хатанге. — Мальгин рассказал, при каких обстоятельствах он оказался на стартодроме базы курьеров-спасателей.

Ромашин секунду смотрел на него, как на предвестника апокалипсиса, потом стремительно подошел к продолжавшим беседовать Лондону и Лютому. Их разговор длился полминуты, затем Лютый бросился из зала, Лондон сел за пульт, а Ромашин вернулся к хирургу.

— Задали вы нам задачу. Выходит, Шаламов притащил на Землю не только «черного человека», но и автомат с неизвестными нам функциями. Дело осложняется. Кстати, вы хорошо помните свой поход на Маат? Так вот «клиника», где вы встречались с «черным человеком», не имеет к медицине никакого отношения. Это нечто вроде информационно-энергетического центра. Вам это ни о чем не говорит?

Мальгин подумал, пожал плечами.

— Нет. Но если это энергоцентр, что там делали с маатанином?

— Насколько я понял объяснения ксенологов, у «черного человека» что-то не в порядке с балансами энергии. У маатан вообще энергобаланс весьма странен, они больше получают, чем тратят, то есть представляют собой своеобразные живые аккумуляторы, а вот у нашего маатанина этот запрограммированный генами баланс нарушился, он стал излучать больше, чем получать. — Ромашин помолчал, посматривая то на пульт, то на безучастное лицо Мальгина, потом что-то вспомнил и достал из кармана значок, найденный Климом дома. — Узнаете?

— Мой значок?

— Если бы значок. Есть предположение, что это… материализованный обрывок «суперструны», связывавшей некогда наш мир с иной вселенной!

Клим фыркнул. Ромашин остро взглянул ему в глаза.

— Что, не воспринимается? Моя реакция тоже была под стать вашей: как это можно материализовать «струну», по сути — пространственное измерение! Оказывается, можно. Не нам, конечно, природе. Время на границе этого «значка» застыло, поэтому он кажется вещественно осязаемым. Самое удивительное в нем — его «конструктивное» исполнение. Видите, его внешняя форма — гиперболоид вращения на тонкой ножке, внутри — точно такой же гиперболоид, который крепится к внешнему ножкой, внутри того — еще один, и так до бесконечности! Так что гипотеза физиков правомерна.

— Не понял. — Мальгин наконец проявил интерес, слегка удивился, потом до него дошел смысл сказанного. — Как до бесконечности?!

— В прямом смысле этого слова. — Ромашин подкинул тяжелый «обрывок суперструны», довольный произведенным эффектом. — У русской матрешки пять-шесть сестер одна в другой, а у этой штуки ряд гиперболоидов-чашечек уходит в бесконечность. Специалисты с помощью нейтринных умножителей насчитали больше триллиона чашечек, одна меньше другой, но так и не дошли до конца, не хватило глубины микроскопов. То есть последняя «чашка» этого «значка» по размерам меньше не только атома, но и нуклона![60]

Мальгин перевел дыхание, он был ошеломлен.

— Из чего же тогда он сделан? Не платина, конечно, и не осмий?

— По цвету и массе действительно похоже, но не осмий, не металл вообще и никакое другое вещество. Физики предложили кучу объяснений: устойчивые конфигурации известных частиц типа нейтрино, глюоний[61], мезовещество, «вспененный вакуум» и черт знает что еще. По-моему, они сами плохо разбираются в своих гипотезах. Но реально дело обстоит так: неизвестно что, сделанное неизвестно из чего и неизвестно каким образом. Лично я склоняюсь к уже высказанному мнению: это «обрывок суперструны», соединявший наш мир с иным во времена Большого Взрыва.

— Я могу забрать?

— Пока нет. — Ромашин спрятал «значок». — Это вещественное доказательство, говоря языком следствия, да и физики готовы за него продать душу не только мне, но и дьяволу. Лишь один специалист, изучавший эту «матрешку», автор гипотезы «обрывка суперструны», мыслит нестандартно. У него в запасе есть еще одна гипотеза — «значок» сделан во вселенной, где царствуют иные физические константы и законы, где время не одно, а несколько, и размерность координат там не целочисленная, а дробная. Что, кстати, хорошо коррелируется с гипотезами физиков, изучавших «скелеты» орилоунских метро в Горловине. И принес «значок» наш общий друг Даниил Шаламов.

— Вы на что-то намекаете?

— По возможности я стараюсь говорить прямо, без намеков. Просто хотел сказать, что Шаламов знает такое, что и не снилось нашим мудрецам. А главное, он знает маатан, которые знают остальное.

— Ну и что?

— Клим, он должен быть задержан. Видите, во что вылилось только одно его появление на Земле? Укротить этот фонтан пыли и газа будет очень нелегко. А кто знает, что может произойти еще? Обладая колоссальным запасом чужих знаний, атакующих подкорку, будучи энергетически независимым, имея расщепленную психику, Даниил способен… — Ромашин замолчал, увидев, как изменилось лицо собеседника.