Избранные произведения. Том 1 - [35]

– Солнце не погаснет – пока нет! Но его нужно погасить, иначе оно взорвется, и вокруг не останется ничего живого!..

Стоявшие позади снова засмеялись, на этот раз громче и веселее. Судья посмеялся тоже.

– Ах, такова, значит, опасность, о которой ты спешишь сообщить! Да, действительно, страшная опасность! Можно подумать, что ты никогда не смотрел на солнце... Хорошо, бедный старик, видимо, ты все-таки нездоров. У тебя Отшибло память, и ты не помнишь самых простых вещей, как мне и писали. И ты говоришь что-то насчет других звезд и опасности, которая должна прийти с солнца. Но не унывай...

– Судья! – крикнул Шувалов.– Почему вы мне не верите? Посмотрите внимательно: разве я такой, как вы? Разве я так же одет? Кроме того, у меня есть много вещей, каких, без сомнения, нет у вас. Вот это, например. – Он достал из кармана вычислитель, за ним кристаллоблок, включил; из плоской коробочки раздался голос, он пел песню – иногда Шувалов работал под музыку. Все сосредоточенно молчали, пока Шувалов не выключил блок.

– Покажи-ка мне,– сказал судья.

Он внимательно осмотрел блок, включил – голос зазвучал снова,– и тут же выключил. Положил на стол.

– А ты еще говоришь, что не живешь в лесу,– сказал он невесело.– Нет, лучше бы тебе ничего не показывать. Не знаю, что ты хотел доказать, но на деле добился лишь одного. Можно спорить и сомневаться – попал ли ты в город, где никого не должно быть, с преступными намерениями или случайно и без злого умысла. Может быть, ты и не совершил опасного преступления, и я не стал бы наказывать тебя. Но вот,– он указал пальцем на блок,– преступление куда более опасное!

– Не понимаю,– пожал плечами Шувалов.– Что, у вас, друг мой, не разрешается петь?

– У нас поют все, пой и ты, когда тебе весело. Но не говори, что не знаешь, что такое Уровень! И не говори, что тебе незнаком закон сохранения Уровня – ты учил его еще в школе! И ты знаешь, что совершать или изготовлять что-то, нарушающее Уровень,– одно из самых тяжких преступлений, а может быть – самое тяжелое. И тут уж ничего не надо доказывать: вот он, факт, лежит на столе! Да и твой наряд тоже говорит о нарушении Уровня. Так что...

–.Но, друг мой, сколько можно втолковывать, что я не знаю ничего подобного! Я не здешний, я с другой планеты, с другой звезды!

– Ладно, ладно,– миролюбиво сказал судья.– Я понимаю, и, может быть, ты прав: лучше оказаться сумасшедшим, чем нести ответственность по закону о нарушении Уровня. Хотя, раз ты ничего не знаешь, то для тебя, пожалуй, окажется новостью и то, что уличенных в нарушении этого закона посылают далеко на юг, в Горячие пески, где не растет ничего, и там они строят башни – а это тяжелый труд. Вот что грозит тебе, и, конечно, пусть лучше тебя осмотрят врачи и решат, действительно ли ты тронулся или притворяешься. А твою вещь,– он снова указал на блок,– да и костюм тоже, я отправлю, куда полагается, потому что – но ты, верно, и этого не знаешь – все, что относится к нарушениям Уровня, рассматривается специальной комиссией, и она-то и решает, насколько серьезным было нарушение. Возьмите его, ребята, и отведите, пусть его переоденут в то, что носят все люди, а его костюм принесут мне сюда. До свидания, Шувалов, мы еще увидимся.

Шувалова вывели во двор. Распряженные лошади стояли в стороне, каждой бросили по охапке сена.

– Ничего,– сказал один из возчиков,– доктора тут хорошие. Шувалов не ответил. Он вообще перестал, кажется, обращать внимание на то, что происходило вокруг него. Первая попытка контакта не принесла успеха... Вспышка Сверхновой вдруг представилась ему во всем ее величественном ужасе, и по сравнению с ней все остальное было мелочью, не заслуживавшей ровно никакого внимания.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мы взлетели, и я спросил:

– Где же искать твоих ребят?

Она немного поразмыслила.

– Вообще-то я не знаю… – Кажется, Анна еще не решалась довериться мне до конца, и нельзя было сердиться на нее за это. – Я думаю, нам надо искать то место. А они обязательно придут туда.

– Ты так уверена?

– Да, они непременно найдут.

Я кружил над местом, откуда мы взлетели.

– Ориентируешься? – спросил я. – Вот город. Там лес.

– Туда, – кивнула она в сторону леса.

Я пошел не по прямой, а зигзагом. Автопилот держал высоту, и я разглядывал лес со своей стороны, а она – с правого борта. Мы пролетели километров тридцать, когда Анна покачала головой: я понял, что мы забрались слишком далеко, развернулся и пошел назад, и тут сделал то, что следовало, конечно, сделать сразу: включил анализатор и поставил его на металл. Мы пролетели примерно половину обратного пути, когда приборчик пикнул и экран его ожил. Я стал поворачивать, и Анна зажмурилась: я заметил, что, пока мы летели по прямой, девушка была спокойна, но как только я входил в вираж, она закрывала глаза: ей, видно, не нравилось, что поверхность внизу становилась на ребро.

Если бы не анализатор, мы не нашли бы этого места и за неделю. Меня подвела логика. Я представлял себе, что мы ищем, и невольно шарил глазами в поисках если не поляны, то хотя бы основательного вывала леса. Я забыл, что с тех пор прошли густые сотни лет, и деревья успели родиться и вырасти до немалых размеров. Так или иначе, анализатор показал максимум там, где деревья стояли, пожалуй, еще гуще, чем в других местах. Я снизился и еще раз прошел над этим местом, едва не ломая верхушки, и тут Анна не выдержала и сама схватила меня за руку: