Избранные произведения - [59]

«Отстань, — говорит Питерс в бешенстве. — Не смей никогда обращаться ко мне с этим, ты, чертов негодяй! Если бы ты не затыкал рот Флиндерсу, мы бы никогда не переживали всех этих несчастий».

— И вот от этого-то, — простонал Сопатый Билл, — я навсегда потерял веру в человеческую натуру.

— Конец всей истории — это длинный рассказ о низости и неблагодарности. К утру мы действительно увидели «Лэдиез Харп». Она была погружена не больше, чем когда мы ее покидали, а к полудню мы уже выкачивали шлангом воду из трюма. Чудесная свежая вода, именно такая, как говорил этот лживый паршивец! Затем вдруг поднялся легкий бриз. «Беритесь за насосы», — говорит Флиндерс, становясь у руля. И мы принялись за дело и измучились вконец, на наше несчастье. На следующий день мы подобрали шлюпку боцмана, а еще через день и шлюпку рулевого. И поверишь ли? Ни один из них и слышать не хотел о том, чтобы убить кока. Но все набросились на меня, как собаки, как только я спустился, и оказали, что расквитаются со мной за строгость, в которой я их держал.

— Но что окончательно сокрушило мне сердце, — сказал Сопатый Билл, задыхаясь от волнения, — это когда Питерс и Флиндерс заставили меня заняться стряпней…

— Конечно, я не мог этого долго выдержать. Однажды ночью, когда мы держали курс на северо-запад, я заметил огни парохода, приближавшегося к нам. Я незаметно спустил на воду ялик и постарался, чтобы меня подобрали на корабль…

Билл устремил свой блуждающий взор на одного купальщика, весело резвившегося как раз за спасательным канатом, и на лице его, пока он молча греб к нему, установилось выражение свирепой радости, как у тигра, готового броситься на свою жертву.

— И это еще не все, — проговорил он отрывисто, — Этот дьявольский Флиндерс приказал перестать выкачивать воду и повел корабль на север, пока не наткнулся па айсберг, плывший из Гренландии. Он поставил шхуну бортом к айсбергу и пришвартовался к нему, продержавшись так до тех пор, пока вода в трюме не замерзла и не превратилась в глыбу льда. Тогда он взял курс на юго-запад и прибыл в Ямайку, где, как я слышал, заработал миллион долларов чистой прибыли…

Незаметно подкравшись к ничего не подозревающему пловцу, Билл неожиданно испустил несколько грозных воплей и со злостью стукнул его веслом.

— Убирайся за канаты, — загремел его голос, перекрывая крики купающихся и шум прибоя. — Забирай себя и свои бесстыдные голые конечности из этого океана! И не подумай еще крутиться здесь, беспокоить меня и мутить мой океан, ты, несчастное оправдание существования пляжа!

1914 год.

Война в Восточной Европе

Восточные ворота войны [27]

Здесь проходили американские отряды Красного Креста и иностранные медицинские комиссии, направлявшиеся к пораженной тифом Сербии. Это были высокие крепкие сестры и бывалые доктора, смеявшиеся над опасностью и гордившиеся тем, что им предстоит совершить. Через этот же пункт возвращались исхудалые, шатающиеся от слабости люди, перенесшие болезнь; они рассказывали, как умирали их товарищи.

И все же эти свежие силы ехали туда. Пока мы находились в Салониках, через них проследовало еще три английских санитарных отряда общей численностью 119 человек. Неопытные молодые девушки, не получившие ни специальной подготовки, ни снаряжения, расхаживали по живописным улицам и базарам в полном неведении того, что ждет их впереди.

«Разумеется, у меня нет никакого опыта по уходу за больными, — сказала одна из них, — но ведь это не трудно, не правда ли?»

Услышав это, лейтенант британской военно-медицин-ской службы в отчаянии покачал головой.

«Черт бы побрал этих дураков из Англии, позволивших им приехать сюда почти на верную смерть! — воскликнул он. — И поверьте мне, они хуже чем бесполезны. Первыми заболевают, и нам же придется ухаживать за ними».

Само собой разумеется, каждые пять минут распространялись новые слухи. Днем и ночью на улицах и в кафе появлялись все новые, сменявшие одна другую газеты с сенсационными заголовками:

«Константинополь пал!»

«Сорок тысяч англичан убито на полуострове!»

«Турецкие революционеры убивают немцев!»

Однажды вечером толпа возбужденных солдат с флагами стремительно промчалась по дамбе, оглашая воздух радостными криками: «Греция объявила войну!»

Город наводняли шпионы; немцы с наголо обритыми головами и лицами, обезображенными рубцами от рапир, выдавали себя за итальянцев; австрийцы в зеленых тирольских шапочках представлялись турками; в кафе сидели англичане с чудаковатыми манерами и, выпивая и беседуя, внимательно прислушивались к многоязычному гомону; эмигранты-магометане из партии старотурков заговорщически шептались по углам. Греческие агенты тайной полиции меняли по четырнадцать раз в день одежду и форму своих усов.

Изредка на безбрежной глади моря медленно вырастал французский или английский военный корабль, плывущий с востока. Он пришвартовывался в доках для ремонта. Тогда по городу днем и ночью бродили пьяные матросы.

Таким образом, Салоники нельзя было назвать нейтральным городом. Помимо того, что по его улицам бродили армейские офицеры, каждый день сюда прибывали британские корабли с боеприпасами для сербского фронта. Ежедневно машины, груженные английскими, французскими и русскими пушками, уходили на север, исчезая в мрачных горах. Мы видели собственными глазами, как английская канонерка, поставленная на специальную платформу, начала свое долгое странствование к Дунаю. И, наконец, через Салоники доставлялись французские аэропланы с десятками пилотов и «механиков», проезжали русские и британские моряки.