Избранные произведения. I том - [13]

Долгое время ни один звук не нарушал мёртвой тишины джунглей, кроме жалобного плача ребёнка.

Глава 4

ОБЕЗЬЯНЫ

В лесу на плоскогорье, на расстоянии одной мили от океана, старый Керчак, глава обезьяньего племени, рычал и метался в припадке бешенства.

Более молодые и проворные обезьяны взобрались на самые высокие ветви громадных деревьев, чтобы не попасться ему в лапы. Они предпочитали рисковать жизнью, качаясь на гнувшихся под их тяжестью ветках, чем оставаться поблизости от старого Керчака во время одного из его тяжких припадков неукротимой ярости.

Другие самцы разбежались по всем направлениям. Взбешенное животное успело переломить позвонки одному из них своими громадными забрызганными пеной клыками.

Несчастная молодая самка сорвалась с высокой ветки и свалилась на землю к ногам Керчака.

Он бросился на неё с диким воплем и вырвал могучими клыками громадный кусок мяса из её бока. Затем, схватив сломанный сук, он принялся злобно бить её по голове и плечам, пока череп не превратился в мягкую массу.

И тогда он увидел Калу. Возвращаясь со своим детёнышем после поисков пищи, она не знала о настроении могучего самца. Внезапно раздавшиеся пронзительные предостерегающие крики её соплеменников заставили её искать спасения в безумном бегстве.

Но Керчак погнался за ней и почти схватил её за ногу; она сделала отчаянный прыжок в пространство с одного дерева на другое — опасный прыжок, который обезьяны делают, только когда нет другого исхода.

Прыжок удался ей, но когда она схватилась за сук дерева, внезапный толчок сорвал висевшего на её шее детёныша, и бедное существо, вертясь и извиваясь, полетело на землю с высоты тридцати футов.

С тихим стоном, забыв о страшном Керчаке, бросилась Кала к нему. Но когда она прижала к груди крохотное изуродованное тельце, жизнь уже оставила его.

Она сидела печально, качая маленькую обезьяну; и Керчак уже не пытался её тревожить. Со смертью детёныша припадок демонического бешенства прошёл у него так же внезапно, как и начался.

Керчак был огромный обезьяний царь, весом, быть может, в триста пятьдесят фунтов. Лоб он имел низкий и покатый, глаза налитые кровью, очень маленькие и близко посаженные у широкого плоского носа; уши широкие и тонкие, но размерами меньшие, чем у большинства его племени.

Его ужасный нрав и могучая сила сделали его властелином маленького племени, в котором он родился лет двадцать тому назад.

Теперь, когда он достиг полного расцвета своих сил, во всем огромном лесу не было обезьяны, которая осмелилась бы оспаривать у него право на власть. Другие крупные звери тоже не тревожили его.

Из всех диких зверей один только старый слон Тантор не боялся его — и его одного лишь боялся Керчак. Когда Тантор трубил, большая обезьяна забиралась со своими соплеменниками на вторую террасу деревьев. Племя антропоидов, над которыми, благодаря своим железным лапам и оскаленным клыкам, владычествовал Керчак, насчитывало шесть или восемь семейств. Каждое из них состояло из взрослого самца с женами и детёнышами, так что всего в племени было от шестидесяти до семидесяти обезьян.

Кала была младшей женой самца по имени Тублат, что обозначало «сломанный нос», и детёныш, который насмерть разбился у неё на глазах, был её первенцем. Ей самой было всего девять или десять лет.

Несмотря на молодость, это было крупное, сильное, хорошо сложенное животное с высоким, круглым лбом, который указывал на большую смышлёность, чем у остальных её сородичей. Она обладала поэтому также и большей способностью к материнской любви и материнскому горю.

И все же она была обезьяной, — громадным, свирепым, страшным животным из породы, близкой к породе горилл, — правда, несколько более смышленой, чем сами гориллы, что в соединении с силой Керчака делало её племя самым страшным изо всех племён человекообразных обезьян.

Когда племя заметило, что бешенство Керчака улеглось, все медленно спустились со своих древесных убежищ на землю и принялись снова за прерванные занятия.

Детеныши играли и резвились между деревьями и кустами. Взрослые обезьяны лежали на мягком ковре из гниющей растительности, покрывавшем почву. Другие переворачивали упавшие ветки и гнилые пни в поисках маленьких насекомых и пресмыкающихся, которых они тут же поедали. Некоторые обследовали деревья и кусты, разыскивая плоды, орехи, маленьких птичек и яйца.

Они провели в этих занятиях около часа; затем Керчак созвал всех и приказал следовать за ним по направлению к морю.

В открытых местах обезьяны шли большею частью по земле, пробираясь по следам больших слонов — этим единственным проходам в густо перепутанной массе кустов, лиан, вьющихся стволов и деревьев. Их походка была неуклюжа, медленна; они переваливались с ноги на ногу, ставя суставы сжатых рук на землю и вскидывая вперёд своё неловкое тело.

Но когда дорога вела через молодой лес, они передвигались гораздо быстрее, перепрыгивая с ветки на ветку с ловкостью своих маленьких сородичей-мартышек. Кала все время несла крохотное мёртвое тело детёныша, крепко прижимая его к груди.

Вскоре после полудня шествие достигло холма, господствовавшего над взморьем, откуда виднелась маленькая хижина. А к ней и направлялся Керчак.