Избранные новеллы - [35]

III

В тот же вечер Зверь прикончил остававшегося в живых Гну-отца, а потом под кустом в низовье реки сожрал осиротевших детишек. От их оглушительных криков задрожал весь лес, тянувшийся вдоль спокойной реки. Звери попрятались за деревьями, смолкли птичьи трели. На безоблачном небе полыхал закат. В озере играла рыба, и небольшие волны тихо накатывались на берег. Звенели комары.

Но звери и птицы, обитатели лесов и степей, были охвачены безмолвным ужасом. Одни отправились на поиски Лиса к его норе, но не нашли его там; другие поскорей отыскали свои норы и тайники и, пока у них были запасы корма, затаились в них.

На следующую ночь Зверь расположился у реки и не разрешил никому пить свою воду.

- Чью воду? - переспросили звери. - Разве река не наша, не общая?

- Моя река, - отрезал тот. Он позвал Лиса, и тот заявил:

- Испокон веков река принадлежит Зверю. Зверь владеет ею, и ее берегами, и лесом, и степью, и всем, что есть вокруг. Он - хозяин земли, по которой мы ходим, он - хозяин всего, что растет, и дождя, который льется на землю, и дождевых туч, и самого неба.

Звери удивленно поморщились.

- Может, и мы тоже - его собственность? - спросил кто-то.

Лис пошел справиться об этом у самого чудища.

- Все здешние звери - тоже твоя собственность, господин?

Он вернулся с поникшей головой и сказал:

- Да, и вы тоже.

- А ты?

Лис глянул лукаво и промолчал. Звери испуганно смотрели на него. Да, теперь они хорошенько разглядели, что он не похож ни на кого в их лесу. Он похож немного на собаку и немного на волка, и все-таки он - Лис.

И кто-то произнес:

- Ты предал нас, Лис!

Лис рассмеялся и исчез в зарослях. Некоторым показалось, что он спрятался под крыльями Зверя. Но когда чудище взмыло вверх, Лиса уже не было.

IV

С тех пор как стоит мир, не было в лесу ничего подобного. Пастбища и жилища зверей были разорены, их мучила жажда, и, чтобы напиться, они пытались найти другой путь к реке. Но крики умирающих постоянно напоминали, чем заканчивались такие попытки. Многие звери отправились на север, в пустыню, и погибли в песках. Другие отсиживались в своих норах под гниющими стволами упавших деревьев, пока не погибли сами. Никаких песен не доносилось под вечер с деревьев, потому что деревья тоже были собственностью Зверя, и те, кто нашел в них убежище, прятались, так как понимали, что их владыка лишь из милости сохраняет им жизнь. Даже самые большие и грозные звери ходили осторожно и тихо, с каждым днем они худели, а мех их терял прежний блеск. И только у Лиса вид был цветущий, а мех лоснился; в сумерках он усаживался на берегу реки и пил воду. "А чем мы хуже этого Лиса?" - сказал кто-то из зверей. И когда стемнело, они отправились по лисьим следам, отыскали его самого и спросили:

- Лис, посоветуй, что нам делать?

- Идите за мной, - ответил тот.

Но по стопам Лиса пошли только Скунс-вонючка и Шакал, и никто не пожалел об их исчезновении, потому что Шакал питается падалью, а Скунс противно пахнет. Лев, Медведь и другие звери собрались ночью и держали совет: как справиться со Зверем. И тут хитрая Обезьянка сказала:

- Одна из голов Зверя постоянно обращена назад. Да и третья может его подвести. Тебе, Лев, это должно быть известно лучше всех, ведь только это тебя и спасло!

Эти слова не очень-то понравились Льву. Он не любил, когда напоминали, что теперь не он самый сильный из зверей. А было время, когда не чей-нибудь, а его голос, его рык повергали весь лес в трепет. Но Лев убивал добычу, лишь когда был голоден. Он не отнимал у леса его живые веселые голоса, не запрещал зверям подходить к реке. И сладких речей не произносил, и не претендовал на то, чтобы владеть землей и небом.

- Что, собственно, имеет в виду эта плутовка? - обернулся Лев к Медведю. Но Медведь только урчал в ответ - может, берег свои силы.

Обезьянка спустилась ниже по стволу и, прячась в листве дерева, продолжала:

- Я хочу сказать, что даже с одной головой не так-то легко управиться, ведь правда, батюшка Медведь?

Медведь бросил на нее сонный взгляд и проворчал что-то невразумительное. Медведь, конечно, знал, что хитрые маленькие звери считали его дураком, и все-таки он редко на них нападал, только когда хотел полакомиться мясцом понежнее. Тогда он хватал маленькую Косулю и сжимал ее в объятиях до тех пор, пока та не испускала дух.

Но Лев в отличие от Медведя слушал Обезьянку с любопытством.

- Ну и что же? К чему ты клонишь, плутишка?

- К чему? Мне кажется, что если не просто управиться с одной головой, то, возможно, тому, кто имеет три, еще труднее! - лукаво улыбнулась Обезьянка.

Медведь задумчиво кивнул. Что ж, это ему было понятно. Но Лев зловеще замахал хвостом, и Обезьянка на всякий случай в несколько прыжков снова вскарабкалась на дерево.

- И если у кого-то три головы, это вовсе не значит, что он в три раза умнее, - прошептала она из ветвей. - Может, наоборот: втрое глупее.

Непривычные это были речи, но прошло совсем немного времени, и уже весь лес повторял их, а ветер разнес по широким равнинам и нашептывал на ухо Антилопам, Оленям и Зебрам, когда на красной заре неслись они стрелой, насмерть перепуганные, в вечном ожидании беды. И оттого что чудище свирепствовало как никогда, звери все чаще задумывались: как с ним бороться?