Избранное в двух томах. Том первый - [37]

Рассуждая так, Купцианов удачно, как ему казалось, использовал густо сплетенный, местами перемежающийся мелким кустарником лес. Он решил укрепить батальоны спиной к лесу, а на равнине и холмах разбить артиллерийскую позицию. Таким образом, фронт полка полностью прикрывался артиллерией. Купцианов вычертил направление огня. Все было предусмотрено и тщательно рассчитано.

А что сделал Мурат? Он значительно выдвинул свой батальон и этим поломал всю линию. Своими укреплениями он охватил противоположный склон холма, расположенного в четырехстах метрах от опушки. Не довольствуясь этим, Мурат выдвинул вперед орудия, бывшие в его распоряжении.

Купцианов еще раз выехал на позицию. Произошло новое столкновение с Арыстановым, на этот раз крупное. Захлебываясь от злобы и через силу сдерживая себя, Купцианов повернулся к Мурату. Он сказал с уничтожающей иронией:

— Полагаю, вы имеете понятие о топографии, капитан?

Раскрыв планшетку, Купцианов показал на карту:

— Смотрите, линия обороны указана очень четко.

Мурат и не взглянул на карту.

— Исходя из рельефа местности, я чуть передвинулся, — сказал он небрежно.

— Ничего себе чуть!

— Совсем немного, смотрите сами, — спокойно проговорил Мурат. Он не хотел замечать иронии Купцианова.

— Понимаете ли вы, что нарушили приказ вышестоящего командира? — официальным тоном спросил Купцианов.

— Неужели?

Работа на участке Мурата подходила к концу, и это Купцианов видел. Но из упрямства он продолжал настаивать на выполнении своего приказа.

— Товарищ капитан, вам было указано, как строить линию обороны, и даны все необходимые разъяснения. Выполняйте приказ.

Мурат, стараясь держать себя в рамках устава и говорить коротко, привел свои доводы: впереди укрепления — наклонное плоскогорье, отличная зона обстрела, что даст возможность издалека рассеять наступающего противника. Купцианов нетерпеливо слушал. Все та же ироническая улыбка не сходила с его губ.

— Все, что вы говорите, верно. Но это субъективный взгляд. Или вы полагаете, что план не был продуман в мельчайших деталях? Он был продуман. И очень скрупулезно. Учтено все: снабжение боеприпасами в долговременном бою и даже, на крайний случай, отступление. Вы рассуждаете слишком прямолинейно и, следовательно, однобоко.

— Прежде всего я думал, как дать отпор врагу, — непримиримо отвечал Мурат, пытаясь остановить поток этой размеренной речи. — Боеприпасами я буду обеспечен. Отступление? Если дойдет до этого, пятки будут сверкать. Живо доберемся до вашего леса. — Самый веский довод Мурат приберег к концу: — Приезжал генерал Парфенов и одобрил мою позицию.

Он сказал это вскользь, как бы между прочим.

Удар попал в цель. Купцианов растерялся. Очень неуверенно, не находя нужного тона, он приказал перенести артиллерийскую позицию на старое место. Юнец берет на себя слишком много. Ничего, крылышки при случае можно подрезать.

Но это самоутешение было слабым. Весь день Купцианов ходил сам не свой — перед глазами стояло лицо Мурата, почтительно-безразличное выражение его глаз. Нет, не так-то прост этот мальчик. Не так-то прост.

Следуя постоянной своей привычке не лукавить с собой, Купцианов должен был признаться, что Мурат — человек сильный. А если так, то вскоре им станет тесно. Он не может уступить дорогу Мурату, не может позволить ему вырваться вперед.

В течение всего хлопотливого дня Купцианов всякую свободную минуту думал только об этом. Он сопоставлял шансы, свои и Мурата. Итак, шансы Мурата: волевой, смелый человек. Но... заносчив до нахальства, и на этой заносчивости рано или поздно споткнется. Шансы Купцианова: железная выдержка, самодисциплина, осторожность. Если Мурат при его горячности идет напролом, то Купцианов никогда не теряет самообладания. Все рассчитано, выверено у него — каждый жест, каждое слово, даже смех и тот дозирован, рассортирован по оттенкам: открытый, язвительный, веселый, едкий, добродушный. Эта универсальная система поведения защищала его и от «жары» и от «холода».

Мысли о Мурате привязались к Купцианову, как икота. Только вернувшись в штаб, он, кажется, избавился от них. Но здесь его одолели мысли о смерти. «Выходит, есть нечто, что сильнее нас обоих. Быть может, смерть рассудит наш спор? Но в чью пользу?»

Под ложечкой засосало. Смерть! Что значат рядом с нею его план обороны, его успехи, его победа над Муратом?

А Уали все пишет. Проворные пальцы крепко держат перо. Оно ведет строчки, опускаясь все ниже, к концу тетрадной страницы. Судя по тому, как все быстрей бежит перо по бумаге, Уали заканчивал письмо. Смуглое лицо его отливает цветом свинца. Но вот проступил румянец. Уали производит сейчас впечатление нервного, легко возбудимого человека. Вот румянец на щеках гаснет, растворяется. Лицо опять становится серым. На нем выражение тревоги и усталости. Странное сочетание.

Это наблюдение за Уали отвлекло Купцианова от мысли о смерти, которая точила его, как червь. «Что мне нравится в этом человеке и что не нравится? — размышлял он. — Можно ли назвать наши отношения дружбой? Или это ни к чему не обязывающее приятельство, немного выходящее за рамки отношений между подчиненным и начальником?» Купцианов не мог ответить себе на этот вопрос. Но, как бы то ни было, они сошлись на короткую ногу, и это произошло быстро. Если спросить, есть ли у Купцианова друг в полку, то нужно ответить, что это Уали.