Избранное. Том 1 - [21]
— Кто?
— Это я. Открывай, да поскорее!
Старый китаец, закашлявшись, впустил Шэна в дом. В длинной, как вытянутая кишка, комнате стоял густой опиумный дым, так что Шэн разглядел сперва лишь светильник.
— Есть тут кто-нибудь?
От стены отделились два силуэта и, медленно приблизившись, согнулись в полупоклоне.
— Как вы тут не задохнетесь?..
— Простите… — пролепетали курильщики.
Знакомый требовательный голос и решительный облик Шэн Шицая привели их в чувство. Сам он не курил опиум. И терпеть не мог курильщиков. Однако сейчас Шэн Шицай поборол свое отвращение, ибо пришел по необходимости.
В доме обитали чиновники — отстраненные от должностей или прибывшие из Центрального Китая. Они ждали назначений. У одних ожидание продолжалось десятки лет, другие с помощью взяток и покровителей быстро получали выгодные посты и тогда не мешкая отправлялись к месту назначения и там через год-два сколачивали, а точнее — выколачивали, состояние, позволявшее безбедно прожить остаток дней.
Эти двое уже три года дожидались, чтобы судьба улыбнулась им. Карманы их совсем опустели, и приход покровителя, завербовавшего их с полгода тому назад, они расценили как предвестие долгожданных перемен в судьбе.
— Уйгуры, казахи, — продолжал Шэн Шицай, коверкая на китайский лад эти слова, — зарезав лошадь, коптят ее мясо для еды. А вы зачем коптитесь? Готовите себя на съедение собакам?..
Он отбросил дощечку, прикрывавшую окно, и дым потянулся из комнаты наружу.
— Если бы мы, — заговорил один, получивший в свое время от судьбы памятную отметину — багровый шрам, пересекающий лоб и голову, — если бы мы заранее знали о приходе вашего превосходительства…
— Закрой дверь на крючок! — оборвал его Шэн Шицай.
— Хорошо, хорошо. — Тот быстро накинул крючок.
— Садитесь!
— Спасибо, спасибо, — ответили курильщики.
— Если не ошибаюсь, месяцев шесть тому назад я беседовал с вами, не так ли?
— Так, так, господин.
— У меня есть для вас ответственное задание… Только справитесь ли вы с ним?
Не зная, о чем речь, курильщики растерянно переглянулись.
— Каждый, кого я беру под свое покровительство, должен беспрекословно повиноваться мне! Или — пощады не будет!
— Наша жизнь в ваших руках! — пробормотал тот, что со шрамом-отметиной.
— Если я не помогу вам, — проговорил Шэн Шицай еле слышно, — то разве земляки Цзинь Шужэня дадут вам место?
— Правильно, правильно, — в один голос затараторили курильщики, услышав заветное слово «место».
— Я направлю вас в округа. Тебя, Чжао, в Кульджу, а тебя, Ху, в Кумул…
— Спасибо! — вскрикнули они, распластавшись у ног Шэн Шицая, как перед Буддой, ниспославшим радость после долгих лет ожидания.
— Вы будете на секретной службе. Получите право контролировать местные власти, понятно?
— Понятно! — заявили курильщики. Недавно еще безжизненные, вялые, они, услышав о правах и месте, обрели волю и силу.
— Таких, кто ожидает назначений, много. Я остановился на вас. И хочу, чтобы вы были верны мне.
— Конечно, конечно! — заволновались Чжао и Ху. — Если мы сойдем с линии, начертанной господином, пусть боги покарают души наших предков!
— Должность — крылья чиновника, — сказал Шэн Шицай, многозначительно усмехнувшись. — Желаю, чтобы вы полетели далеко…
— Мы никогда не забудем вашей милости…
Шэн Шицай, будто не слыша льстивых слов человека с отметиной, продолжал:
— В Кульдже особое внимание уделите просоветским элементам. Вам ясно, Чжао?
— Ясно, господин Шэн!
— Вы, Ху, постарайтесь вызвать разногласия между главарем бандитов Ходжаниязом и его сторонниками.
— Понятно.
Шэн Шицай обрисовал вкратце обстановку в Синьцзяне, указал, на что обратить особое внимание, а в заключение добавил:
— Вот вам деньги, приведите себя в порядок и подготовьтесь к дороге…
В тот же вечер он повидал еще восемь человек, ожидавших своего часа. Все они получили задания — каждый по своему округу.
Когда Шэн вернулся к себе в кабинет, секретарь принес ему кипу писем и визитную карточку — на очень дорогой бумаге по-китайски и по-уйгурски было красиво выведено: «Юнус-афанди».
— Пригласи этого человека! — Шэн Шицай указал на карточку.
— Хорошо.
— Для других меня пока нет.
— Хорошо. — Секретарь вышел.
— Как говорят, вновь встречаются лишь друзья, — с этими словами Шэн Шицай обнял вошедшего в кабинет Юнуса.
— Ничего нет выше, чем близость душ, — ответил в свою очередь Юнус, крепко пожимая руки Шэн Шицая.
— Садитесь. Я соскучился и, поверьте, так рад вас видеть. — Он усадил Юнуса в мягкое кресло.
— Спасибо, премного благодарен…
— Вы слегка осунулись, друг мой, вероятно, от дорожных мучений. Их не миновать, пока не проведем сюда железную дорогу.
— Совершенная правда, эти поездки — одно мученье.
— Как идут торговые дела?
— Неплохо… Господин уже освоился с нашими местами?
— Благословеннейший край, если бы не отсталость. Но я так занят, что не замечаю, как летят дни.
— А у меня от радостных вестей душа чуть не в раю.
— О-о! Какие же это вести? — улыбнулся Шэн Шицай.
— Говорят, вы получили повышение. Именитые люди то и дело повторяют ваше имя.
— Ну, это, наверное, не совсем так, — усмехнулся Шэн Шицай, не любивший грубой лести, — я еще не знаком с местной знатью.
Второй том избранного З. Самади составили романы «Гани-батур» и «Маимхан».В первом из них автор изображает национально-освободительную борьбу под руководством народного героя Гани-батура, начавшуюся несколько лет спустя после разгрома восстания Ходжанияза и приведшую к созданию временного революционного правительства в Восточном Туркестане.События второго романа переносят читателя в более далекую историческую эпоху — в XIX век. И здесь, как и в предыдущих романах, — главная тема — тема освободительной борьбы против чужеземных захватчиков.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Проза Ахмедхана Абу-Бакара (род. в 1931 г.), народного писателя Дагестана, лауреата премии имени Сулеймана Стальского, образная и выразительная по языку, посвящена индустриализации Дагестана, новому быту горцев, охране природы и другим насущным проблемам современности.Содержание:Исповедь на рассвете.Белый сайгак.Солнце в «Гнезде Орла».В ту ночь, готовясь умирать…
Известный английский писатель Джозеф Конрад опубликовал своё первое произведение уже зрелым, тридцативосьмилетним человеком, пройдя большую и нелёгкую школу жизни. В настоящий двухтомник включены избранные произведения, созданные в разные годы творчества писателя.Во втором томе опубликованы повесть «Сердце тьмы», созданная в 1902 году, «Фальк», «Тайфун» и «Завтра» — в 1903, «Дуэль», датированная 1908 годом; «Фрейя Семи Островов» и «Тайный сообщник» — 1912 годом.Joseph Conrad. Freya of the Seven Isles.
.Во второй том избранных произведений Ю. С. Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием «Под сенью волшебной горы», — книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народов Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни советской Чукотки.Содержание:ПОВЕСТИСамые красивые кораблиВэкэт и АгнесСлед росомахиРАССКАЗЫЧисла КакотаВоспоминание о Баффиновой ЗемлеОЧЕРКИПод сенью волшебной горы (Путешествия и размышления)— Далекая русская песня— Русское слово— Стихи— Чудо раскрытой книги— Выбор памяти— Посмотри на себя со стороны— Открытие самого себя— Еще один взгляд со стороны— Рождение великой общности.
В книгу одного из ведущих дагестанских прозаиков вошли известные широкому кругу читателей повести «Ожерелье для моей Серминаз», «Снежные люди», рассказы, миниатюры.Проза Ахмедхана Абу-Бакара (род. в 1931 г.), народного писателя Дагестана, лауреата премии имени Сулеймана Стальского, образная и выразительная по языку, посвящена индустриализации Дагестана, новому быту горцев, охране природы и другим насущным проблемам современности.Содержание:Кубачинские рассказы. Ожерелье для моей Серминаз.Снежные люди.