Избранное. Том 1 - [17]

Ничего нет отвратительней лжи и порока. Лида закончила университет и даже поступила в аспирантуру, но стремление к острым ощущениям стало доминантой в ее порочной жизни и сейчас она в сущности сделалась проституткой. Женщина, продающая себя за деньги, достойна жалости, в таких отношениях примешиваются посторонние чувства, отнимающие возвышенность и способность глубоко чувствовать. У глубокого чувства не может быть цены, цена лишает женщину естественных радостей. У таких людей начинает болеть душа, а ее исцеление – очень длительный процесс, во всяком случае, более длительный, чем исцеление больного тела.

Финал этой женщины и подобных ей, прошедших такой же путь, известен: бездуховность, путанство, предательство, стяжательство, подлость, измены, блуд и как результат такой жизни: неотвратимость многочисленных болезней и ранняя смерть. Так закончил свой монолог о расхожей женщине Лев Александрович.

ПЕТЬКА

В семье Барсуковых петух невзлюбил хозяйку Галину Ивановну. Два года он ее признавал и уважал, наблюдая как она управляется с немалым хозяйством. На ее плечах в основном и держится все подворье: две коровы, нетель, овцы, полуторагодовалый бычок, курицы. Отношения между хозяйкой и петухом испортились мгновенно. Все началось с того, что куры, перелетая через прясло, повадились в соседний огород. Соседи пожаловались, и хозяин, Александр Авенирович, решил курам подрезать крылья. Процедура простая: хозяин ловит курицу и держит, а хозяйка режет садовыми ножницами крылья. Все это действо происходило на глазах петуха. Он рвался помочь курам, бросался на сетку загона.

С тех пор – вот уже целый год – Петька не дает прохода Галине Ивановне, норовит ее клюнуть в ноги даже тогда, когда она дает курам зерно или когда идет доить корову. К хозяину он почему-то претензий не имеет, видимо, из мужской солидарности. Все попытки «замолить грех» перед Петей не возымели действия, брошенный хозяйкой корм он отдавал подругам.

Недавно Галина Ивановна за овчину (на современном языке – бартер) приобрела голландскую курицу в соседней деревне для размножения (хорошо несутся) и пустила в загон прямо навстречу Пете, который несся клюнуть хозяйку. Перед новой подружкой он остановился, а через три минуты уже начал теребить ногой свое красно-коричневое крыло. А еще через две минуты потоптал иностранку на глазах всей живности подворья и запел. С тех пор Петя перестал преследовать хозяйку.

И тут не обошлось без иноземной помощи.

ВОРОБЬИНАЯ ИЕРАРХИЯ

Первые дни зимнего месяца выдались очень теплыми. Предзимье отличается тем, что рано начинает темнеть. Из окна своего кабинета наблюдаю за воробьями, которые уже в шестом часу вечера устраиваются на ночлег. Небольшой сад под окнами квартиры, состоящий из семи яблонь, разделен на две половины, и просека между ними составляет не более двух метров.

Сотни воробьев собираются на ветвях яблонь, и их чириканье перед сном покрывает даже шум проезжающих машин мимо нашего многоквартирного дома. Городские шумы не беспокоят воробьев, они привыкли к обиталищу вблизи человека. Когда начнутся лютые морозы, то воробьи сменят свою прописку и легко найдут убежище для сна, благо что город предоставляет им широкий выбор подходящих мест в многочисленных жилых зданиях и пристройках. Воробьи предпочитают дома с большими застрехами и с многими лепными украшениями, облегчающими поиски их сокрытия во временном обиталище.

Мне приходилось даже видеть в городе свитые гнезда на деревьях, вблизи уличных фонарей. По-видимому, их привлекает не только множество насекомых, слетающихся на свет, но и тепло, излучаемое лампами накаливания. Бывали случаи, что гнезда лепили птицы на мачтах телевизоров, которые являются прекрасными наблюдательными пунктами в случае опасности. Что заставляет воробьев сбиваться в тесные стаи? Есть основание полагать, что сборища воробьев вызваны не только обилием корма, но и страхом появляющихся хищных птиц, изредка появляющихся в городе, заставивших воробьев сбиваться в тесные стаи.

У воробьев своя иерархия, естественный отбор, наверное, по принципу «социального дарвинизма». На левой стороне деревьев группируется основная масса (не ленюсь, подсчитываю) до сотни, а справа сидят всего лишь девятнадцать – это изгои, отверженные, они пытаются присоединиться к основной массе, но изгоняются наиболее активными сородичами и возвращаются на свою яблоню, как говорит пословица: «Каждый сверчок знай свой шесток». Спят воробьи до девяти часов. С рассветом, около восьми часов, начинается шевеление, редкое чириканье, а затем поднимается гвалт, ор, собрание, воробьи не слушают друг друга, и это продолжается до получаса, а затем все снимаются с деревьев, приняв какое-то важное для всех решение. Место воробьев занимают немногочисленные скромные синички, они перелетают с дерева на дерево в поисках пищи и ведут себя в соответствии со своим генетическим уставом.

У птиц своя мораль, своя экологическая этика, складывается мнение, что птицы на рефлексивном уровне устанавливают свои права и обязанности по отношению к своим собратьям, к окружающей их среде, где они обитают и развивают свою деятельность.