Избранное - [23]

О. Воздвиженский вздохнул.

Церковь наполнялась народом. Сестра Лазаря, Марфа, не будучи в силах смотреть на гроб, вышла из церкви, отошла к ограде и рыдала, закрыв лицо свое руками.

Христос заметил ее и подошел к ней.

– Что с тобой? – тихо спросил Он, прикасаясь рукой к ее плечу.

Марфа подняла на Него свои глаза и сказала, сразу заметно успокоившись:

– Умер брат мой Лазарь. Мы жили так дружно, он был добрый такой, ласковый, всегда помогал ближним. За что Бог наказал нас?

Снова слезы хлынули из ее глаз, и она горько плакала.

Христу стало жаль ее, и слезы потекли по Его щекам.

И сказал Он Марфе:

– «Если будешь веровать, увидишь славу Божию»[27]. Пойдем в храм за Мной.

В голосе Христа была такая спокойная твердость, что Марфа, не понимая, что Он собирается делать, пошла покорно за Ним. Взошли и спутники Христа.

Трудно было пройти к гробу, но перед сестрой умершего все расступались.

Бардыгин сразу заметил Христа. Он подозвал к себе Трофимыча и, указывая глазами, сказал шепотом:

– Опять этот сумасшедший жид пришел. Ты бы того…

– Слушаю…

Трофимыч, деловито расталкивая молящихся, пошел за Христом.

Но в это время свершилось нечто неслыханное: Христос остановился у гроба, поднял глаза Свои к небу и сказал громко на всю церковь, так что все услыхали Его слова:

– «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего!»[28]

Жутко стало всем от этих загадочных слов, от этого победного голоса.

Марфа упала на колени пред гробом и, рыдая, повторяла:

– Брат, брат!..

Трофимыч подошел к Христу и хотел взять Его за руку. Но рука Трофимыча стала тяжелая как свинец, и он не мог пошевельнуть ею.

А Христос голосом, подобным грому небесному, произнес:

– Лазарь, встань!..

И все затихло в церкви. В ужасе жались друг к другу богомольцы, боясь верить и в то же время предчувствуя, что должно свершиться что-то.

И вот среди общего безмолвия поднялся в своем гробу усопший…

Словно искра пробежала по толпе. Многие в паническом страхе бросились к выходу, давя друг друга, как дикие звери, увидавшие пожар.

– Осанна, осанна! – в исступлении выкрикивала больная юродивая. Неизъяснимый восторг охватил учеников Иисуса. Они громко славословили Христа, и слова сами лились из их уст.

Марфа, рыдая, обнимала Лазаря, который безмолвный, тихий, светлый, как дитя, гладил своею рукою по волосам ее.

Бардыгин, совершенно смешавшись, зачем-то спешно прятал деньги в конторку.

Дети внесли в церковь свежие, молодые ветви березы и бросали их под ноги Иисуса.

Храм расцвел…

Восковые свечи потухли сами собой, но еще никогда не было так светло в храме, никогда так ярко не сиял он. Где-то слышалось пение чистое, радостное, как могут петь только дети.

– Ангелы, ангелы поют! – кричала юродивая. – Осанна Сыну Давидову!

Церковь ликовала, рыдала, верила, надеялась. Церковь жила. Церковь стала необъятной, как мир, как вселенная, как сердце человеческое.

И вышел Лазарь из гроба, пал к ногам Иисуса и облобызал ноги Его.

Из алтаря в полном облачении показался о. Воздвиженский. Вид его был необычен; гневом пылало его лицо.

– Уходи, уходи отсюда! – задыхаясь, крикнул он Иисусу. – Лазарь – мой друг. Я рад, что он жив… Но нельзя в церкви делать этого. Никогда никто не воскрешал мертвых… Это колдовство… Это выдумки медиумические… Симон Волхв ты… колдун!.. Прочь отсюда!..

Христос не произнес ни слова и пошел к выходу; за Ним пошли почти все находившиеся в церкви.

У Бардыгина тряслись руки, и он никак не мог попасть в замок ключом, чтобы запереть конторку с деньгами. К нему подошел взволнованный до последней степени о. Воздвиженский:

– Я этого так не оставлю… Сегодня же пойду к митрополиту. Это из рук вон. Вот повадился к нам в церковь! То деньги все по полу развалил; то, изволите видеть, мертвых воскрешает!

– Беспорядок, больше ничего, – едва сдерживая свое волнение, произнес Бардыгин. От испугу у него не попадал зуб на зуб. – Распустили народ. Вешают мало, вот они и шляются. А ты б того… – обратился он к стоявшему неподалеку околоточному, – узнал бы, что это за субъект…

В ограде между тем народ плотной стеной окружил Христа и с благоговением слушал Его слова.

Христос говорил:

– «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?

Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые…

Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь…

Не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного…»[29]

– Виноват, виноват; позвольте, господа! – это околоточный пробирался ко Христу. – Во-первых, я попрошу вас без разрешения градоначальника не произносить публичных речей, – строго, но вполне корректно проговорил он, добравшись наконец до Христа, – иначе вы будете оштрафованы за устройство незаконного собрания до трех тысяч рублей. А затем я бы попросил сообщить ваше имя, отчество и фамилию.