Избранное: стихотворения, песни - [4]

— Степан! Колхозные семена

Не время тебе стеречь!

Смотри! В огне семья и жена! —

Так первый держит речь.

— Горит твой дом! Горит твой кров!

Что тебе до людей?

Беги, Седов! Спеши, Седов!

Спасай жену и детей!

Но в этот яростный разговор

Крикнул голос второй:

— Постой, Степан! И враг и вор

Ходят ночной порой!

Такого часа ждут они,

Готовы к черным делам!..

Жена и дети там не одни, —

Ты здесь нужней, чем там.

Амбар получше обойди,

Быть может, неспроста

Горит твой дом! Не уходи,

Не уходи с поста!

Тебе плоды колхозных трудов

Недаром доверил мир!.. —

И был на посту Степан Седов,

Пока не снял бригадир.

Утих пожар. Как дым белёс,

Холодный встал рассвет.

И тут увидел весь колхоз,

Что черный сторож сед.

И рассказало всем без слов

Волос его серебро,

Как сторожил Степан Седов

Колхозное добро.

1933

ЛИШНИЕ РТЫ

(Монолог зарубежной работницы)

Отца все нет, а скоро ночь…

Гудит метель в трубе холодной.

Спи крепко, маленькая дочь,

Спи, птенчик мой, всегда голодный.

Отец опять пустой придет

И скажет, что ты лишний рот.

Ах, рот твой бледненький так мал,

Так грустны глаз большие вишни…

Какой палач там приказал

Отцу считать твой ротик лишним?

Ведь папка нас любил всегда…

Проклятый голод и нужда!

Не знаешь ты, как трудно мне,

Всегда усталой от заботы,

Хорошей мамой быть в стране

Где нет ни хлеба, ни работы!

Быть может, я плохая мать, —

Но где ж мне сил для ласки взять?

На полках хлеб и пирожки,

В витринах шубки и игрушки,

А я сжимаю кулаки,

И нет в кармане ни полушки.

И вместо пряников и книг

Несу тебе я боль и крик!

И, гладя голову твою,

Я чувствую глухую горечь:

Что, если ты судьбу мою

Во всем безрадостно повторишь

И будешь нынче и потом

Всегда голодным, лишним ртом?

Иль, может быть, ты детский рот

Намажешь краской ярко–красной,

Чтоб стать игрушкой для господ,

Нарядной, жалкой и несчастной?

Нет, нет, мой птенчик! Никогда!

Уж лучше голод и нужда!

Ты засмеялась… Этот смех

Мне говорит, что есть на свете

Страна, где труд и хлеб — для всех,

Где радостно смеются дети.

Постой, родная, — и для нас

Засветит солнца яркий глаз!

Что толку брызгать солью слез

На корку, данную судьбою!

Обед не сделаешь из грез,

Бороться будем мы с тобою.

Ты будешь умной, смелой, злой,

Чтоб крикнуть вовремя: «Долой!»

Я выйду с армией подруг,

И вы пойдете вместе с нами.

И взмахом наших женских рук

Мы вас подымем, точно знамя.

И хлопнут тысячи дверей

В квартирах жен и матерей!

Спи крепко, маленькая дочь,

Закрой пушистые ресницы.

Пускай тебе сквозь мрак и ночь

Страна веселая приснится,

Где звонки крики: «Будь готов!»,

Где нет нужды и лишних ртов.

1934

НА КАТКЕ

У «ремесленницы» Зинки

Крепко врезаны пластинки

В каблуки.

Пусть не модные ботинки

У «ремесленницы» Зинки —

У нее в руках коньки!

Ни в кино и ни к подругам

Нынче Зинка не пойдет, —

По катку навстречу вьюгам

Будет мчаться круг за кругом,

Будет звонко резать лед…

Ну, скорее на трамвай —

Не зевай!

Тормоши людской поток.

На каток! На каток!

Барабан, стучи!

Дуйте лучше, трубачи!

Нынче праздник на катке,

В ледяном городке.

Люди, как чаинки в блюдце,

Вкруг катка легко несутся

По дорожке беговой;

Флаги вьются,

Льются,

Бьются

Высоко над головой…

У закованной реки

Ждут в теплушке огоньки,

Манит крепкий, синий лед,

Ноги сделались легки…

Поскорей надеть коньки…

Вот!..

— Ой, Петров, я упаду!

Глупый. Ну, куда несется?

Вдруг ремень с ноги сорвется

На ходу?..

Разобьюсь тогда на льду!

Я устала. Стойте! Ну же!

Вон туда, под елку, в тень…

Затяните мне потуже

Мой ремень!.. —

Спину гнет Петров дугой.

— Не на этой, на другой!

Вот тюлень!..

Зинке жарко. Часто дышит,

Щеки алы, как заря.

А Петров, поднявшись, пишет

Возле лавки вензеля.

На ходу

Вывел четкую звезду,

А потом быстрей волчка

Букву «Зе» вплетает в «Ка».

Буква «Ка» не без причин:

Звать Петрова — Константин.

1934

СТИХИ НЕ НА ТЕМУ

Я мыслить образом привык с ребячьих лет.

Не трогает меня газетный жирный лозунг,

Пока не вспыхнет жизнь сквозь полосы газет

И не запляшет стих под каждой строчкой прозы.

Я разумом пойму любой сухой доклад,

Но соль не в этом… Вы меня простите, —

Ведь разум — он всегда немножко бюрократ,

А сердце — милый и растерянный проситель…

И чтобы жизнь без промаха творить,

Чтоб труд был радостен, порою очень надо

Пошире дверь для сердца отворить

И написать: «Входите без доклада!»

Коль сердца стук по–искреннему част, —

Легко и разуму владеть мотором воли.

Ведь только так растет энтузиаст…

Энтузиаст без сердца — не смешно ли?

Я вижу наш большой и радостный Союз,

Такой огромный, что над ним висит полнеба.

Он — как в тумане: честно признаюсь —

Я в тысячной его частичке не был.

Но те места, где я в былые дни

Бродил и жил зимой и в полдень летний,

Я вижу так, как будто вот они

Передо мной мелькают в киноленте.

Ничтожно мал пунктир моих следов,

Но даже в этом маленьком пунктире

Так много милых сердцу городов,

Людей и дел, неповторимых в мире!

Все полно бодростью моей большой страны -

Простор степей, как ожиданье, долгих,

И ветки подмосковной бузины,

Казбека снег и рыбный запах Волги.

В ее дыханье — запахи земли

И крепкий ритм осмысленной работы,

И вздох ее колышет корабли

И подымает в воздух самолеты.

На целый мир она свой гимн поет,

И звонкий голос никогда не смолкнет —

С улыбкой отирающая пот

Веселая, большая комсомолка!

Стихи не кончены… А в окна смотрит ночь.