Избранное - [2]
Возрадовался сердцем отец Никифор. Но тут ударил гром, и он проснулся.
«Парадокс,» — вспоминал потом этот случай отец Никифор.
ХАВРОНЬЯ
Вскоре после Вербного Воскресенья Хавронья опоросилась. Довольный отец Никифор, бывало, по нескольку раз на день наведывался в хлев посмотреть на приплод.
А по вечерам, сидя на крыльце, с эадумчивой улыбкой раэмышлял над тайнами Творения, едва отвечая на приветствия возвращающихся с покоса мужиков.
СТАРУШКИ
Хотя и много было вокруг набожных старушек, но отец Никифор их не жаловал. На вопрос, почему он их не жалует? — Дуры они, — отвечал.
МУЗЫКА
Любил отец Никифор слушать, как Николка Ебанько на гармошке играет. Нарочно в гости звал. Слушает, бывало, а сам плачет.
А из поэтов любил он Горация.
ЛУНА
Отец Никифор сидел на крыльце и смотрел на луну.
— Вот так же, наверно, и отец Гавриил, что до меня тут был, смотрел на луну, — думал он, — да и раньше ещё, отец Амвросий, да и до него кто-то, бог его знает, да и прежде ещё… Все умерли. И я тоже умру. И попадья… И даже Николка Ебанько, хоть молодой ещё и крепкий такой. И священник новый, что заместо меня придёт. Хоть он, может, церковь покрасит. А когда-нибудь, глядишь, и новую построют. Ведь и этой когда-то не было… Хорошо!..
ПОДАРОК
Отец Никифор с ярмарки всегда попадье подарок привозил. То бусы купит, то платок какой. А попадья потом всё перед зеркалом крутится, довольная. Да и сам отец Никифор доволен, смотрит на неё, радуется: «Ну и баба у меня, ну и дура!»
УХОД
В конце августа отец Никифор ушёл в Иерусалим. Вроде и не собирался, а только встал однажды утром чуть свет:
— Всё, — говорит, — пора, пойду я.
Попадья рыдает, однако вещичек да пирогов в дорогу собрала. Обошёл он в последний раз двор, в хлев заглянул, обнял попадью и ушёл.
Навсегда ушёл. В последний раз его в Калязине видели.
В Иерусалиме отцу Никифору не понравилось.
Ловец жемчуга
Белка собирает орехи и прячет, готовясь к зиме.
Она не видит, что кругом все ветки усыпаны удивительными орехами,
и что так будет всегда.
Какая разница между человеком до смерти и после смерти?
Казалось бы никакой. Точно также он смеётся, пьёт пиво, смотрит на витрины и на проходящих женщин.
Один волшебник хотел превратить скалу в апельсин, но ошибся, и сам стал скалою.
Так они и стоят рядом. Иногда они разговаривают, но больше молчат.
ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА
СТУДЕНТ
…Вчера был у гадалки. Она предсказала
мне жизнь в бедности и лютую смерть…
(Из письма).
То, что я принял за гостиницу, оказалось жилым домом.
— Нет здесь гостиницы, — сказала старуха, сидящая на крыльце. — Была, говорят, да сгорела. Сто лет назад.
На крыльцо вышла женщина средних лет.
— Вот он, — сказала ей старуха, — тот самый студент. Каждые пятьдесят лет приходит. Ещё бабка моя его знала. Гостиницу ищет. И в прошлый раз тоже искал.
— Очень приятно, — сказала женщина.
— Мне тоже очень приятно, — сказал я.
Я уже понял, что старуха была не в своём уме, но что-то мешало мне уйти.
— Ты ему воды принеси, — сказала старуха. — Он должен воды попить. И в прошлый раз воду пил. И дальше так будет.
Женщина принесла мне воды из колодца. Я выпил полную кружку, хотя дрожал от холода и пить не хотел.
— Совсем не изменился, — сказала старуха. — Такой и остался: нищий студент. В тот-то раз, мы ещё с ним на берегу тогда, помню, сидели — так он через год вернуться обещал. Говорил — вот денег в городе заработаю и вернусь.
— Что ж вы не вернулись? — спросила меня женщина. Я с удивлением посмотрел на неё, а потом мы вместе — на старуху.
— Его на Свистухе мужики убили, — объяснила она. — За то что он ихнюю конюшню сжёг.
Какое-то время все молчали. Потом женщина предложила:
— Может, пусть он у нас переночует?
— Нет, — сказала старуха. — Пущай в сельсовет идёт, там переночует у сторожа.
Солнце уже зашло, я шёл по тёмной пустынной улице, и дующий с реки ветер шумел у меня в ушах. И мне казалось, что когда-то я уже шёл по такой-же улице, так же шумел в моих ушах ветер, и всё так же я не мог разобрать, что он мне шепчет.
Ах, судьба! Ты как богатая тётя, что прилетев оделяет родных дорогими подарками. А мне говорит:
— Ты мой самый любимый племянник! — и хлоп рюмку водки, а потом ещё и ещё… А с утра у неё самолёт.
СВАДЬБА БУБЫ
Я почувствовал подвох, когда Буба представлял меня своей невесте: его дядя, капитан второго ранга, уставился на нас и опрокинул шампанское. А главное, как раз в этот момент, часы торжественно пробили восемь. Потому-то я и сказал весело:
