Избранное - [6]

Он строг и честен, он старик.

Бежит, бряцая селезенкой,

Разумный конь, а с двух сторон

Шалят пристяжки, как девчонки,

Но их не замечает он.

Звенит бубенчик под дугою,

Поют полозья в тишине,

Но что-то грезится другое

В завороженном полусне.

На горизонте лес зубчатый,

Таинственный волшебный лес.

Там, в чаще, — угол непочатый

Видений, страхов и чудес.

Вот королевич серым волком

Подходит к замку на горе…

Неверный свет скользит по елкам,

По черным елкам в серебре.

Спит королевна непробудно,

И замок в чарах забытья.

Самой себе признаться трудно,

Что королевна — это я…

Настоян на морозе воздух

И крепок так, что не вздохнуть.

И небо — в нелюдимых звездах,

Чужая, нежилая жуть.

Все на земле роднее, ближе.

Вот телеграфные столбы

Гудят все то же, а поди же, —

Ведь это песня ворожбы.

Неодолимая дремота

В том звуке, ровном и густом…

Но вот фабричные ворота,

Все ближе, ближе, ближе дом.

Перед крылечком санный полоз

Раскатывается, скользя,

И слышен из прихожей голос,

Который позабыть нельзя.

1955

«Какой обильный снегопад в апреле»

Какой обильный снегопад в апреле,

Как трудно землю покидать зиме!

И вновь зима справляет новоселье,

И вновь деревья в снежной бахроме.

Под ярким солнцем блещет снег весенний.

Взгляни, как четко разлинован лес:

Высоких сосен правильные тени

По белизне легли наперерез.

Безмолвие страницы разграфленной

Как бы неволит что-то написать,

Но от моей ли немоты бессонной

Ты слова ждешь, раскрытая тетрадь!

А под вечер предстал передо мною

Весь в перечерках черновик живой,

Написанный осыпавшейся хвоей,

И веточками, и сухой листвой,

И шишками, и гарью паровозной,

Что ветром с полустанка нанесло,

А почерк — то веселый, то серьезный,

И подпись различаю и число.

Не скрыть врожденный дар — он слишком ярок.

Я только позавидовать могу,

Как, не страшась ошибок и помарок,

Весна стихи писала на снегу.

1956

«Бредешь в лесу, не думая, что вдруг»

Бредешь в лесу, не думая, что вдруг

Ты станешь очевидцем некой тайны,

Но все открыл случайный взгляд вокруг —

Разоблачения всегда случайны.

В сосновой чаще плотный снег лежит, —

Зима в лесу обосновалась прочно,

А рядом склон сухой листвой покрыт, —

Здесь осени участок неурочный.

Шумят ручьи, бегут во все концы, —

Весна, весна! Но в синеве прогретой

Звенят вразлив не только что скворцы —

Малиновка, — уж это ли не лето!

Я видела и слышала сама,

Как в чаще растревоженного бора

Весна и лето, осень и зима

Секретные вели переговоры.

[1956]

«Смертный страх перед бумагой белой…»

Смертный страх перед бумагой белой…

Как его рассеять, превозмочь?

Как же ты с душою оробелой

Безоглядно углубишься в ночь?

Только тьма и снег в степи бескрайной.

Ни дымка, ни звука — тьма и снег.

Ни звезды, ни вехи — только тайна,

Только ночь и только человек.

Он идет один, еще не зная,

Встретится ль в дороге огонек.

Впереди лишь белизна сплошная,

И сплошная тьма, и путь далек.

Он идет, перемогая вьюгу,

И безлюдье, и ночную жуть,

И нельзя пожаловаться другу,

И нельзя в пути передохнуть.

Впереди ночной простор широкий,

И пускай в снегах дороги нет,

Он идет сквозь вьюгу без дороги

И другому пролагает след.

Здесь, быть может, голову он сложит…

Может быть, идущий без пути,

Заплутает, сгинет, но не может,

Он уже не может не идти.

Где-то ждет его душа живая.

Чтоб ее от горя отогреть,

Он идет, себя позабывая…

Выйди на крыльцо и друга встреть.

1956

НАДПИСЬ НА ПОРТРЕТЕ (Мадригал)

Я вглядываюсь в Ваш портрет

Настолько пристально и долго,

Что я, быть может, сбита с толку

И попросту впадаю в бред,

Но я клянусь: Ваш правый глаз

Грустней, внимательнее, строже,

А левый — веселей, моложе

И больше выражает Вас,

Но оба тем и хороши,

Что Вы на мир глядите в оба,

И в их несхожести особой —

Таинственная жизнь души.

Они мне счастья не сулят,

А лишь волненье без названья,

Но нет сильней очарованья,

Чем Ваш разноречивый взгляд.

1956

«Я равна для тебя нулю»

Я равна для тебя нулю.

Что о том толковать, уж ладно.

Все равно я тебя люблю

Восхищенно и беспощадно,

И слоняюсь, как во хмелю,

По аллее неосвещенной,

И твержу, что тебя люблю

Беспощадно и восхищенно.

РАЗМОЛВКА

Один неверный звук,

Но и его довольно:

С пути собьешься вдруг

Нечаянно, невольно,

И вот пошла плутать

Сквозь клятвы и зароки,

Искать, и ждать, и звать,

И знать, что вышли сроки…

Подумай, лишь одно

Беспамятное слово —

И вдруг темным-темно

И не было былого,

А только черный стыд

Да оклик без ответа,

И ночь не говорит

О радости рассвета.

«За что же изничтожено»

За что же изничтожено,

Убито сердце верное?

Откройся мне: за что ж оно

Дымится гарью серною?

За что же смрадной скверною

В терзаньях задыхается?

За что же сердце верное

Как в преисподней мается?

За что ему отчаянье

Полуночного бдения

В предсмертном одичании,

В последнем отчуждении?..

Ты все отдашь задешево,

Чем сердце это грезило,

Сторонкой обойдешь его,

Вздохнешь легко и весело…

«У твоей могилы вечный непокой»

У твоей могилы вечный непокой,

Приглушенный говор суеты людской.

Что же мне осталось, ангел мой небесный!

Без тебя погибну в муке бесполезной.

Без тебя погибну в немоте железной.

Сердце истомилось смертною тоской.

Горе навалилось каменной доской.

1956

«Мы рядом сидим»

Мы рядом сидим.

Я лицо дорогое целую.

Я голову глажу седую.

Мне чудится возле

какая-то грозная тайна,

А ты говоришь мне,

что все в этой жизни случайно.