Избранное общество - [53]

– Вы правы, – согласился Якуб Калас, – я пришел совсем по другому поводу и рассчитывал на другой прием. Честно признаюсь, я даже не был уверен, захотите ли вы вообще со мной говорить. Нынче люди не слишком расположены беседовать по душам. Посплетничать, поклеветать на знакомых, пожаловаться, прихвастнуть, кто что достал и как устроился, – это пожалуйста, с превеликим удовольствием, но чтобы… А вы нашли время так мило меня принять, что даже не знаю, стоит ли заводить разговор о деле, которое меня сюда привело. Как-то неловко пользоваться удобным случаем и вашей любезностью.

– Не оправдывайтесь, – прервала его Алиса. – Считайте, что я не похожа на остальных, и спокойно говорите со мной о чем угодно.

– Хорошо, – обрадовался Калас. – Только обещайте, что не рассердитесь, даже если вам покажется, что я захожу слишком далеко.

– Обещаю, товарищ Калас. – В голосе Алисы на миг проскользнуло недоверие, и Калас понял, что оттягивать больше нельзя. Иначе он упустит все: и желание Алисы говорить с ним, и возможность что-нибудь узнать.

– Ну так вот… – начал он осторожно, как бы ощупью. – Только не подумайте, будто я лезу в ваши интимные тайны… Этого я себе никогда не позволю, но с вашего разрешения все же спрошу об одной, возможно, щекотливой вещи. Мне нужно, чтобы вы подтвердили, что знакомы с неким Любомиром Фляшкой и недавно были с ним вместе в Важниках.

Алиса Селецкая отхлебнула глоток кофе. Ответила непринужденно, весело, точно сомнения Каласа ее рассмешили.

– Я знаю Любомира Фляшку и была с ним в Важниках. Вам нужно назвать точную дату и час? Не нужно? Тогда я добавлю лишь, что шел жуткий дождь, и, если вы с Фляшкой уже говорили, он наверняка натрепал, что сперва я его соблазнила, а потом скрылась. – Молодая женщина самолюбиво усмехнулась. – Все было совсем не так, товарищ Калас! У Фляшки есть одна большая слабость. Он считает себя неотразимым! Мы немного выпили, и я… Сегодня трудно объяснить так, чтобы вы поверили. Просто мне захотелось над ним посмеяться. Он действовал мне на нервы. При иных обстоятельствах, поверьте, я бы так не поступила. Но все же ума не приложу, отчего это так вас интересует? Конечно, милиция имеет право задавать какие угодно вопросы, но ведь вы… Вы сказали, что уже на пенсии. Словом, не понимаю.

– Видите ли… – сказал Калас. – У милиции свои методы, они меня не интересуют. Сейчас уже нет. Еще раз повторяю, я работаю не для милиции. И пришел к вам, поскольку знаю, что в ту ночь, когда вы с Фляшкой были в Важниках, умер человек, и, по моему мнению, с его смертью не все в порядке.

Алиса Селецкая отозвалась не сразу. Допила кофе, отнесла чашку в умывальник, потом, прислонившись к столу и скрестив руки на груди, посмотрела на Каласа странно пустым взглядом – словно в лицо его уставились два мертвых радара. Так рыба глядит на вас из-за стекла аквариума, как бы пытаясь напугать. Затем сказала:

– Вы делаете ошибку, пан Калас, связывая мое имя со смертью этого человека. Повторяю: мне понятно, что милиция… – последующие слова она произнесла более высоким тоном, чем это принято при дружеской беседе, – и даже бывший работник милиции… обязаны проверить каждого, кто находился, как говорится, близ места преступления… Но я, и в этом вы не должны сомневаться, попала туда лишь по воле случая. Абсурдного случая, пан Калас!

Якуб Калас почувствовал, что в его собеседнице вскипает желчь, и решил отступить. Тактично, обдуманно.

– Простите меня, ради бога! Быть может, я плохо выразил свою мысль. Поверьте, мне было бы неприятно, если бы вы решили, что я пытаюсь втянуть вас в историю, о которой знаю только одно: Беньямину Крчу кто-то помог отправиться на тот свет. К сожалению, той ночью вы оказались поблизости от его дома. Мне точно известно, вы вошли во двор, а потом бесследно исчезли. Сами понимаете, такое всякого заставит призадуматься. Даже если бы там ничего не произошло. Просто из любопытства. Куда вы все-таки делись? Не испарились же!

– Ну конечно, не испарилась, – обиженно фыркнула молодая женщина. – Спряталась, вот и все! Не хотела, чтобы. этот бабник таскался за мной! Поняла, что совершила ошибку, и решила от него отделаться. Так поступила бы любая женщина, если бы к ней прицепился мужчина, ну нисколечко не симпатичный.

– Понимаю. – Якуб Калас принял объяснение Алисы. – Хотелось бы только уточнить, где именно вы спрятались.

– Разве это имеет отношение к смерти того человека? Или вы проверяете мое алиби?

– И то, и другое. Дело в том, что я знаю, как погиб Беньямин Крч. Он умер естественной смертью. Да будет вам известно, его никто не убил. Правда, кто-то помог ему сделать последний шаг к могиле. Его ударили по голове – не знаю за что. И сдается, именно вы могли бы мне сказать, что той ночью на самом деле произошло.

– «Что произошло»! Ничего не знаю, товарищ Калас, и для вашего удовольствия не стану выдумывать.

Якуб Калас улыбнулся – добродушно, виновато, как бы извиняясь.

– Вы на меня сердитесь. А зря. Ведь я вас ни в чем не подозреваю. Да и не в чем вас подозревать! Мне только нужно, чтобы вы подтвердили мое предположение.

– Боюсь, ничем не смогу вам помочь, если б и захотела, – сказала Алиса Селецкая.